Часть V Предыстория русского каганата: Русы и славяне в Аварских войнах и в битвах с Карлом

Так, Ибн Русте уверяет, что русы "нападают на славян, подъезжают к ним на кораблях, высаживаются, забирают их в плен..." Они "не имеют пашен, а питаются лишь тем, что привозят из земли славян". Гардизи сообщает о русах следующее: "Всегда сто-двести из них ходят к славянам и насильно берут с них на свое содержание пока там находятся... Много людей из славян... служат им, пока не избавляются от зависимости". Согласно же Мутакхару ибн Тахиру ал-Мукадасси страна русов граничит с землей славян, первые нападают на вторых, расхищают их добро и захватывают их в плен.

Итак, противопоставление налицо. Но вот носит ли оно этнический характер на самом деле? Не наблюдается ли здесь своеобразная трактовка совершенно иных реалий?...

Необходимо сразу оговориться этническое противопоставление славян и русов не имеет права даже на то, чтобы считаться гипотезой, ибо оно противоречит данным, накопленным наукой. Сегодня доказано - арабские источники, их разделяющие, а именно на них и основано рассматриваемое противопоставление, восходят к тексту Ибн Хордадбеха, который заявил: "Русы суть племя из славян..." В ходе источниковедческого анализа выяснилось полное совпадение приведенного рассказа Ибн Русте с рассказом ал-Джахай-ни, полностью аналогичным данным Ибн Хордадбеха. Другая значимая фигура Гардизи сам признавался в использовании труда Джахайни. Мукадасси, так же упорствующий в указанном противопоставлении, вообще представил вниманию читателей лишь сокращенный вариант рассказа Ибн Русте и Гардизи.

Если учесть, что текст Ибн Хордадбеха был написан раньше всех перечисленных, а также то, что аналогичные этим текстам рассказы аз-Зама-на, ал-Марфази и Мухаммеда Ауфи не содержат никакого отчуждения руси от славян, то вывод получается вполне однозначный более поздние авторы просто исказили изначальное сообщение.

Сам Ибн Хордадбех не оставил (за исключением приведенного высказывания) каких-либо сведений о славянах, где текст дошел в сокращенном виде. "...Сохранившиеся в других более поздних сочинениях, ссылки на этого автора, пишет А. П. Новосельцев, как правило не совпадают с уцелевшим экстрактом. Это наводит на мысль, что сохранившийся вариант сочинения нашего автора представляет собой лишь кратчайшие выжимки из большого оригинала". (Новосельцев А. П. Восточные источники о восточных славянах и руси 6-9 вв.//Древнерусское государство и его международное значение. М. 1965. С. 376-377, 400.)

Вставки в "протограф" Ибн Хордадбеха нужно считать позднейшими искажениями, внесенными под впечатлением определенных различий между русами и основной массой славянства. Он именует русов славянским племенем, но упомянутые различия следует считать не племенными, а социальными. В пользу этого свидетельствуют данные "Русской правды" ("Ярослава"), согласно которой русин "любо гридин, любо купчина, любо ябетник, любо мечник". Г. С. Лебедев утверждает по этому поводу следующее: "Данная в Новгороде "Правда Ярослава" подчеркивает, что княжеская защита распространяется на этот дружинно-торговый класс вне зависимости от племенной принадлежности "аще изгой будеть, любо Словении" ...Всем им гарантирована та же защита, что и непосредственным членам княжеской администрации, огражденным двойной вирой в 80 гривен, которой оплачивается "муж княж" огнищанин или тивун княж, "конюх старый", или мечник, выполняющий обязанности вируна-сборщика..." (Лебедев Г. С. Эпоха викингов в Северной Европе. Л., 1985. С. 244.)

Русы представляли собой специфическую прослойку славян, ориентированную (в профессиональном плане) на войну. Только так можно объяснить жесткость и даже жестокость русов в отношении "славян" (вернее их основной массы), обособленность первых от вторых. Воинская прослойка в традиционном обществе всегда возвышается над основной массой жителей (городских и сельских). Они для нее "третье сословие", обязанное кормить людей меча, защищающих государство и расширяющих его пределы. В случае же неповиновения это большинство подвергается довольно суровому нажиму, масштабы которого полностью соответствуют конкретным историческим реалиям.

Вне сомнений, указанный период вряд ли характеризуется наличием развитой сословной структуры, но в ряде случаев противостояние профессиональных военных и низов было вполне реально. К тому же нажим мог оказываться и на какие-то племенные группировки славян, сопротивляющиеся централизации государства. Не следует забывать и о неизбежной разнице в быту.

Со стороны же могло казаться, что речь идет о двух разных народах.

Безусловно, разговор должен идти не об аристократии, как таковой, а об особой воинской "касте", менее привилегированной, но все равно возвышающейся над большинством населения и даже концентрирующей свои людские ресурсы в отдельном месте (это утверждение будет обоснованно ниже). Ближайший социокультурный аналог подобной касте следует искать в казачестве воинском, но не аристократическом сословии.

В подтверждение можно обратиться не только к данным "Русской правды", но и провести анализ самого слова "рус". Оно тесно связано с красным цветом, цветом воинов, князей, королей. Он символизировал воинское сословие у индоариев, иранцев и кельтов. Например, в ведической Индии красный цвет принадлежал варне (касте) кшатриев, т. е. воинов. Этот цвет указывает не только на пролитую в боях кровь, но и на душу, понимаемую в данном случае как начало, которое ниже духа (высшего, сверх-интеллектуального принципа), однако, выше тела. Взятая в узком значении, душа выступает в качестве витального принципа, "яростно-желательного" начала (определение, принятое в святоотеческой традиции), которое сильнее всего развито у воина, культивирующего священную ярость, опытно познающего наиболее мощный и позитивный накал страстей, происходящий во время битвы, перед лицом смерти. Если духовенство символически соответствует духу нации, а "простой" люд телу, то воины, безусловно, представляют собой душу нации, ее витальный принцип.

Арабы описывают древних русов как суровых, яростных и умелых бойцов. Будучи крайне воинственны они приучали своих детей к мечу буквально с первых дней жизни. В люльку только родившегося ребенка отец клал меч и говорил: "Я не оставлю тебе в наследство никакого имущества, и нет у тебя ничего, кроме того, что приобретешь этим мечом". (Ибн Русте). "Храбрость их (русов - А. Е.) и мужество хорошо известны, - - писал ал-Марвази, - так что один из них равноценен многим из других народов".

Но пора вернуться к самому слову "рус", взяв, тем не менее, на вооружение обрисованные выше духовные и социальные реалии. Как уже отмечалось, оно связано с воинским красным цветом. Действительно, его можно встретить в этимологических словарях, там оно тождественно слову "русый", которое, в свою очередь, означает не столько "белый", как думают многие, а "ярко-красный", и даже "рыжий". Так, в словаре А. Г. Преображенского "рус(ъ)>>, ("руса", "русо", "русый") означает "темно-рыжий", "коричневый" (о волосах). Ему соответствуют укр. "русый", словац. "rus", "rosa", "rusa glava", бел. и серб. "рус", чеш. "rusy". (Преображенский А. Г. Этимологический словарь русского языка. М., 1910-1914. Т. 2. С. 225.) М. Фасмер приводит словен. "rus" в значении "красный". (Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М. 1971. С. 521.) О красном "измерении" слова "русъ" писал в своем словаре И. И. Срезневский. (Срезневский И. И. Словарь древнерусского языка. М., 1989. Т.З. Ч.1.С.)

Связь слов "рус" и "красный" прослеживается и вне славянских языков, что позволяет говорить об индоевропейской основе данного феномена. Пример - лат. "russys" ("кроваво-красный"), лит. "rusvas" (темно-красный"), латыш, "rusa" ("ржавчина", латин. "russeus", "russys" ("красный, рыжий").

Латинский переводчик хроники Феофана библиотекарь папы Римского Анастасия перевел греческое слово "poiSvct" не как "русские", а как "красные". Славяне называли Черное (Русское) море еще и "Чермным" (т. е. красным).

Вообще, красный цвет имел большое распространение в Древней Руси. Красные стяги были стягами киевских князей, они видны на старинных изображениях, о них говорит "Слово о полку Игореве". Согласно былинам, красный цвет широко использовался для раскраски русских боевых кораблей. Русы охотно красили в него лица, используя боевую раскраску. Ибн Фадлан писал о русах, что они "подобны пальмам, белокуры, красны лицом, белы телом..." Низами Гянждеви ("Искандернаме") изобразил это в стихах:

"Краснолицые русы сверкали. Они
Так сверкали, как магов сверкают огни".

Итак, связь слова "рус" с воинским, боевым цветом налицо. Данный термин, очевидно означает "красные", вернее "ярко-красные", "темно-красные". Он существовал и в качестве социального термина, характеризующего профессиональный статус русов-"казаков", и как этноним, характеризующий славянское население, находящиеся под их влиянием (см. "Повесть временных лет": "...поляне ноне зовомая русь "). Жители Киевской Руси получили русское имя от представителей воинской касты русов.

Собственно, само возникновение Киевского государства следует связывать именно с ее активностью.

Для доказательств нужно охарактеризовать эту касту более подробно. Выше уже отмечалось, что "казачье" братство должно актуализировать себя при помощи особого режима расселения, предоставляющего великолепную возможность наращивания собственной "самости". И такой режим действительно существовал в древней Руси, он проявлялся в форме военно-морских баз славян. Одной из таких баз был знаменитый остров русов (Русия), описанный арабами. Кстати сказать, с ним то и связаны все тексты утверждающие, что русы и славяне - две разные этнические группировки. Однако, занятия его обитателей явно связаны не с этническими особенностями, но с узкопрофессиональной специализацией. По данным арабов, жители Русии не утруждали себя земледелием и скотоводством, отдавая предпочтение войне и торговле (надо думать и военной добычей). Русы-островитяне практиковали широкомасштабные военные операции направленные против различных стран: "И они народ сильный и могучий и ходят в дальние места с целью набегов, а также плавают они на кораблях в Хазарское море, нападают на корабли и захватывают товары" (ал-Марвази).

Территория "Русии" измерялась тремя днями пути. По сообщению арабов на острове находились города, его населяли сто тысяч человек. Сама база управлялась из некоего древнерусского центра: восточные авторы утверждают, что островные русы подчинялись русскому "хакану". Вряд ли под ним подразумевается руководитель острова, это было бы слишком большой честью для столь небольшой территории, ведь титул "хакана"-"кагана" на Востоке всегда приравнивался к императорскому. Скорее всего, арабы имели ввиду киевского князя - в Приднепровье государственнообразующие тенденции всегда были очень и очень сильны.

А вот где находился остров и когда на нем возникла военно-морская база русов?

Наиболее правдоподобная версия его расположения связана с Приазовьем. Крайне точно и сжато она была сформулирована академиком О. Н. Трубачевым: "Есть сведения о некоем городе Русия... но особенно упорно повторяется известие об острове Русия... По-видимому о том географическом объекте (т. е. о городе - А. Е.) говорится в сочинениях ранних восточных географов как об острове русов, острове нездоровом, сыром, покрытом зарослями, расположенном среди маленького моря, ср. и поучительное указание Димашки (араб, автор - - А. Е.), что русы населяют острова в море Майотис... Море Майотис -это Меотида, Азовское море, а острова в полном смысле слова на этом море, у его южных берегов, это участки низменной, сырой земли, разрезанной рукавами кубанской дельты. Это была целая своеобразная страна, правда, достаточно обозримая, небольшая по размерам. В частности интерес представляет точная топографическая деталь, сообщаемая, например, у Ибн Русте, где говорится о русах, живущих на острове длиной в 3 дня пути. Три дня пути - это расстояние не больше 90-100 км. При взгляде на карту, с учетом элементарной топографической реконструкции (река Кубань до XIX в. еще впадала одним рукавом в Черном море, позднее сменив этот рукав на азовское русло), мы отчетливо можем представить себе этот древний островной участок суши, ограниченный старым (черноморским) руслом Кубани и другим важным ее рукавом Протокой на востоке. И длина этого острова как раз примерно будет соответствовать 90-100 км, то есть 3-х дневному пути по восточным географам. Страна древних русов располагалась в кубанских плавнях..." (Трубачев О. Н. К истокам Руси. Наблюдение лингвиста. М., 1993. С. 28-29).

С хронологией дело обстоит сложнее. Довольно сложно установить предел. Где-то в районе Новороссийска Страбон локализует неких морских разбойников. Примерно там же находился город Никаксин, который очевидно и есть та самая Никопсия, где погиб апостол Симон Канонист, сопровождающий апостола Андрея в некоторых путешествиях, а с этими апостолами связана группа легенд об антропофагах или мирмидонянах, совершавших морские доходы с целью захвата пленных и последующего их съедания (очевидно, речь идет о некоторых суровых древних воинских ритуалах: поедание печени врага и т. д.) их. Таким образом, с очень большой осторожностью, можно сказать, что база русов возникла не позднее 1 в. н. э. Это "хронологическое" изыскание целиком основано на наблюдениях и догадках В. Грицкова - см. его кн. "Русы". (М., 1992. Ч.З. С.18.)

Верхний же предел вполне поддается фиксации. Если исходить из локализации острова русов в Приазовье, то он должен был утратить свое значение в нач. 8 в., когда хазары установили свое господство в данном регионе*.

Теперь самое время затронуть проблему влияния касты русов на историю возникновения Киевского государства. Здесь приходится начинать издалека.

Прежде всего, необходимо проанализировать одно интересное сообщение, приведенное готским историком Иорданом. Вот его полный текст: "Херманарик же, король готов, хотя и был, как мы сообщили выше, победителем многих народов, однако, пока он думал о нашествии хуннов... неверный род росомонов (т. е. росов-русов А. Е.), который тогда наряду с другими выказывал покорность ему, воспользовался следующим удобным случаем обмануть его. Ведь после того как король, движимый яростью, приказал некую женщину по имени Сунихильда из названного рода за ее коварный уход от мужа разорвать, привязав к свирепым лошадям и побудив лошадей бежать в разные стороны, ее братья Сар и Аммий, мстя за гибель сестры, ударили мечом в бок Херманарика. Получив эту рану, он влачил несчастную жизнь, вследствии немощи тела. Узнав об этом его нездоровье, Баламбер, король хуннов, двинул войско в край остроготов... Между тем, Херманарик, столь же не вынеся страданий от раны, сколь нападений хуннов, в преклонных годах и насытившись жизнью, умер... Удобный случай его смерти позволил хуннам получить перевес..." (Следует датировать 375 г.)

Сообщение это некоторыми историками (например, М. Ю. Брайчевским) считается одним из вариантов сказания о князе Кие. Основание для таких выводов дает имя "Сунихильда"-"Сванехильда", которое этимологически связано с одним из германских названий лебедя: достаточно вспомнить сестру Кия Лыбедь. Причем, связь рассказа Иордана с русской, славянской исторической действительностью подтверждается данными нашего эпоса. Образ Лыбеди-Лебеди присутствует в русских былинах о Михаиле Потоке и Иване Годиновиче, которые представляют собой древнейшую часть русского эпоса, В них фигурирует неверная жена Лебедь и три брата. Правда, логика повествования тут несколько перевернута лебедь не является сестрой трем братьям, а действует в качестве жены одного из них, которому она, собственно, и изменяет. За это изменница подвергается суровой мести. В любом случае, былины сохраняют довольно большой фрагмент изначального сказания.

Сам Иордан тоже привел искаженную версию. Сар и Аммий не могли жить в 4 в. Дело в том, что их имена имеют свой ближайший аналог во фракийской языковой среде. Это хорошо показал В. И. Щербаков, отметивший: имя "Сар" полностью фракийское, имя "Аммий" стоит рядом с фракийским именем "Амадок". (Щербаков В. Века Трояновы. Дорогами тысячелетий. М., 1988. С. 89-90.) К сожалению, он так и не догадался сопоставить свои интереснейшие наблюдения с данными Страбона (2 в.), который, перечисляя города по течению Борисфена (Днепра), назвал поселения "Сар" и "Амадока". Получается, Сар и Аммий не могли судействовать позднее 2 в., ведь города, привлекшие внимание Страбона в указанный период, явно названы в их честь. Очевидно Сар и Аммий каким-то образом связаны с фракийцами, скорее всего с племенем одрусов (odrysae), весьма возможно являвшимся фракийско-славянским племенным союзом. То же, что они развернули свою активность именно в Приднепровье, еще раз говорит в пользу киевского происхождения сказания Иордана, который (по непонятным причинам) заменил Кия, Щека и Хорива на других персонажей, не чуждых исторической действительности интересующего нас региона.

Признав тождественность рассказа Иордана и сказания о князе Кие, можно смело определить время создания Киева как начало гуннской экспансии. Безусловно, между двумя событиями существовала не- только временная, но и логическая связь. Вряд ли смелая вылазка трех братьев осуществлялась без ведома гуннов, враждебных Германариху. Кий был не просто человеком, жаждущим мести, но государственным деятелем понимавшим, что покушение на убийство могущественного правителя готов не приведет к серьезным затруднениям лишь при условии опоры на сильного союзника, каким в данных исторических условиях (см. текст рассказа) могли быть только гунны.

Сообщение Иордана позволяет связать активность Кия с гуннами, которые, в свою очередь, связаны с Приазовьем, т. е. и с островными русами-"казаками". Иордан, Зосима, Аммиан Марцелин, Прокопий Кесарийский все эти древние авторы так или иначе указывают на район Меотийского озера (Азовского моря), как на место с которого начинается активное выдвижение гуннов на историческую арену. Отсюда же пришел в Приднепровье и Кий, о чем свидетельствует "Синопсис" (17 в.). Согласно ему русы Кия пришли из Дикого поля. Здесь позднейшая локализация, логически весьма близкая к приазовской (достаточно вспомнить о "степном" кочевническом качестве гуннов, начавших свой натиск из соответствующего района). Подтверждение этому можно найти у старопольского автора Стрыйковского, пользовавшегося материалами не дошедших до нас русских летописей. Он утверждает, что Киев был основан гуннами, иначе называемыми горянами**. Совершенно ясно, речь тут не идет о собственно гуннах, имеются ввиду росы (росомоны), с ними связанные. Стрыйковский знал - русы и гунны жили в одном регионе тесно общаясь друг с другом. Поэтому он и не стал разделять их, что несколько противоречит рассказу Иордана, но служит подтверждением его намеков на связь этих двух группировок. Единственно же верным объяснением слов Стрыйковского может быть лишь вышеприведенная интерпретация: русы Кия пришли из Приазовья, где и находился остров русов.

Сами гунны являлись одной из группировок славян (их "степной" ветви, существование которой признается - С. Лесным и мн. др. историками) о чем знали авторы древности. Так, Саксон Грамматик принимал гуннов и русов за один народ. Беда Достопочтенный отождествлял гуннов с балтийскими славянами, а Едингард и Самбургский Аноним со славянами паннонийскими. Филосторгий утверждал, что некогда гунны назывались неврами, которых многие исследователи считают (и не без основания) славянским племенем. Прокопий Кесарийский находил определенное сходство славян и гуннов. Гельмольд же приводил такое название Руси Хунигард.

По сообщению Приска Паннонийского особое хождение в среде гуннов имел напиток "medos" (т. е. "мед"). Описывая обряд погребения великого воителя Аттилы, Иордан отметил наличие у гуннов поминального пира, который сами они именовали "strava" (страва). А ведь так называли погребальный пир древние славяне!

Конечно, большинство гуннских имен нельзя считать славянскими, что может служить одним из главных аргументов против положения, выдвинутого выше. Но, во-первых, среди имен гуннов есть и такие, которые можно охарактеризовать как славянские: Валамбер (Валамир), Бледа (от слова "бледный"), Крека (ср. с Краковым и Крековым у западных славян), Рог. А, во-вторых, вполне возможно, что в определенный период, во времена расцвета военной экспансии гуннов их захватила мода на чужие имена. За примером далеко ходить не надо - готы вообще не знали германских имен, в чем признавался сам Иордан.

Неславянский этноним "гунны" также не может служить опровержением, ибо не известно был ли он самоназванием, либо расхожим термином, родившимся во внешней, по отношению к гуннам, среде. Стоит только вспомнить как греки назвали расенов (русов, росов) этрусками. И лишь благодаря Дионисию Сицилийскому люди знают их подлинное имя***.

В гуннской экспансии приняли участие разные образования славян, которые сегодня мало поддаются идентификации. Пока с определенной долей уверенности можно говорить о северянах, дошедших в письменной традиции и под именем "савиров". Так называлась одна из ветвей гунно-славян.

Что касается русов-островитян из "казачьей" касты, то они не могли принять активного участия в конном натиске гуннов, т. к. не умели и не любили (в данный период) обращаться с лошадьми. Их стихией были море и реки****. Часть русов, ушедших с Приазовья к Днепру основала, во главе с князем Кием город Киев, открыв новую главу в истории славянства и сообщив свое имя самой могучей его ветви русской. В 4 в. Кий и "пассионарная" группа русов создали то самое государство "Киевская Русь", о котором знает любой школьник. Они пришли в земли полян в качестве окраинной, "казачьей" силы, оказавшей помощь "центру", приднепровскому "ядру". И уже в 4-7 вв. можно говорить о мощной державе славяне-русов, ведущей активную экспансию.

В 375 г. (по данным "Синопсиса") некие "русские вой" сражались с императором Феодосием. Константинопольский патриарх Прокулос (434-447 гг.) рассказывает о победоносном походе Руси (в союзе с гуннским правителем Ругилой) на Царь-град в 424 г. Арабский писатель ат-Табари приписывал дербентскому правителю Шахрияру (644 г.) следующие слова: "Я нахожусь между двумя врагами: один - хазары, а другой - русы, которые суть враги целому миру, в особенности же арабам, а воевать с ними, кроме местных жителей никто не умеет". В начале XX в. в российской прессе был напечатан один древний грузинский манускрипт, повествующей об осаде Царьграда русами в 626 г. В нем упоминается некий русский хаган (каган), вступивший в союз с персами для того, чтобы напасть на Константинополь. Подробнее см.: Лесной С. "Русь, откуда ты? Основные проблемы истории древней Руси". Виннипег, 1964. С. 93). Согласно манускрипту этот хаган еще при императоре Маврикии (582-602 гг.) напал на Византию, пленив 12 тысяч греков. Как уже отмечалось выше, титул "хаган" считался на Востоке приблизительно равным императорскому, дать его могли только вождю сильнейшего государства.

Нигде, кроме Приднепровья не могло возникнуть славянского военно-политического образования, способного вести экспансию таких масштабов. Именно здесь существовала самая богатая материальная культура древних славян 1 тыс. н. э. Еще в 6-4 вв. до н. э. в данном регионе возникли "царства" сколотов, чье славянство убедительно доказано академиком Б. А. Рыбаковым. У сколотов существовала дружинная прослойка, они вели развитое экспортное земледелие. В 3 в. до н. э. их цивилизация пала под ударами сарматских кочевых орд. Однако, возрождение было неизбежно и во 2 в. н. э. Страбон упоминает о восьми городах на Борисфене (Днепре). Понятно, что эти поселения обладали достаточной материальной мощью, чтобы выглядеть городами в глазах придирчивого и избалованного античного жителя, иначе он просто проигнорировал бы их.

И, конечно же, нельзя не упомянуть о т. н. "Змиевых валах" комплексе оборонительных сооружений, открытых археологами в Приднепровье. Начало их постройки датируется 2 в. до н. э., окончание 7 в. н. э. Вот его краткая характеристика данная Г. М. Филистом:

"Наиболее ответственные участки этого грандиозного сооружения были укреплены шестью параллельными валами. В некоторых местах поперечник основания вала достигает 20 м, а высота 9-12 м. Обращенный фронтом к южным степям, Змиев вал тянулся по линии Житомир-Киев-Днепропетровск-Полтава-Мирг ород-Прилуки. В основе укреплений огромные валуны, многовековые деревья. Даже сегодня трудно представить себе строительство такого сооружения. Для... строительства нужны были математические расчеты, знание географии, военно-инженерного дела и, главное, организованный труд сотен тысяч людей на протяжении веков. Это укрепление защищало праславян от набегов скифов, сарматов, готов, аваров, а позже печенегов и половцев. К 7 в. система валов пополнилась сигнально-опорными форпостами и сторожевыми городками численностью до 3-4 тысяч жителей". (Филист Г. М. Введение христианства на Руси. Минск, 1988. С. 16-17.)

Государство у днепровских славян возникло очень давно и русы-"казаки" Кия сыграли чрезвычайно важную роль в его утверждении. Из их среды и вышла династия Киевичей, которая, по сообщению Яна Длугоша, просуществовала вплоть до смерти Аскольда и Дира в 882 г.

* Арабские авторы 9, 10 и последующих веков, описывая остров русов, касались исторических реалий, относящихся к более раннему времени. Показательно, что самый поздний вариант рассказа написан ал-Ханафи в начале 16 в.

** "Горяне" - указание на одно из ранних мест обитания гуннов: "Гунны вероятно тот народ, который древние называли неврами; они жили у Рипейских гор, из которых катит свои воды Танаид (Дон - А. Е.), изливающийся в Меотийское озеро". (Филосторгий.) В данном случае представляется весьма сложным определить какой географический объект подразумевает Филосторгий под Рипейскими горами. Весьма вероятно, что это - Донецкий кряж.

*** Все "русские" этнонимы - "расены", "футены", "одрусы", "руги", "роги", "руяне" и т. д. происходят из кастовой терминологии, так же, как и этноним "рус". В то же время сам "кастовый" термин может иметь и собственную предысторию.

**** Арабы подчеркивают отсутствие конницы у островных русов: "...На коне смелости не проявляют и все свои набеги и походы совершают на кораблях" (Ибн Русте). Между прочим, это утверждение служит лишним аргументом против локализации острова русов в Балтийском море и отождествления его с островом Рюген (Руян), чье население - руяне - практиковало религиозный культ Свентовита, в котором одним из центральных мест было сакральное задействование белого коня. Впрочем, ошибочность упомянутой гипотезы подтверждается и географической удаленностью Рюгена от арабского мира.

Александр Елисеев,

кандидат исторических наук

В самом ли деле помнили наши предки начала отечественной истории или все, что писали летописцы, было плодом их мечтательности, сдобренной конъюнктурными соображениями? Пробудить подобные сомнения в летописных сведениях о древнерусской истории – это то, что сделалось лейтмотивом в работах подавляющего большинства сотрудников вузовско-академической системы по означенной проблематике. Того подавляющего большинства, которое раньше представляло норманизм, а с недавнего времени – единственно правильное историческое учение.

Если мы, например, еще раз обратимся к лекции И. Данилевского, анализу которой , то услышим этот лейтмотив в первых же фразах: откуда мы знаем о первых князьях ? Разумеется, из Повести временных лет. Но ведь между призванием Рюрика и временем создания ПВЛ прошло более 200 лет! Чем же мог воспользоваться летописец? Ну, раз письменных источников не было, то конечно, были какие-то легенды, предания, обрывки мифологизированных рассказов, одним словом, ненадежная устная традиция, так называемая память народа – поэтому разве можно относиться с доверием к первым рассказам русских летописей?

Данный стереотип с изрядной бородой, которая растет и кустится из XVIII века. Именно тогда философы западноевропейского Просвещения стали отрицать значение устной традиции, памятники устной традиции, среди которых были «Илиада» и «Одиссея». Все это было объявлено исчадиями безграмотной фантазии. Но постепенно ситуация с «Илиадой» и «Одиссеей» урегулировалась – сейчас они считаются безусловными основными источниками по истории Древней Греции, а для ПВЛ время остановилось в XVIII столетии. Русские летописи уже который век живут под гнетом источниковедческой подозрительности и эдакой снисходительной полунасмешливости: времени-то между призванием и созданием летописи прошло ужас сколько, кто ж мог все упомнить!?

Мало того, что этот взгляд на значение устной традиции старообразен, он совершенно неверен. Напомню, что первое упоминание о рукописи такого памятника как «Ригведа» относится к XI в., а оформление его произошло во II-I тысячелетии до н.э. Только совершенно окуклившись под воздействием западноевропейских утопий, можно и в XXI в. полагать, что хранение знания в дописьменную эпоху осуществлялось на основе бытовой памяти. «Наука и литература в Древней Индии, – писала Т. Елизаренкова, – были устными, а не письменными. Священные веды заучивались наизусть и хранились в жреческой среде, в семьях певцов, переходя от отца к сыну. Техника запоминания текстов была очень точной: не менее двух тысяч лет веды существовали только в устной традиции.., но и по сей день устный канон «Ригведы» не отличается от письменного. Рукописи «Ригведы» дошли до нас в одной редакции, рукописи «Атхарваведы» – в двух… «Ригведа» – огромный стихотворный памятник… Древнее ядро этого памятника составляют мандалы II-VII, называемые «фамильными», поскольку авторами и хранителями каждой из них считались певцы, принадлежавшие к одному роду… Речь же почиталась священной, и свои тайны она открывала лишь немногим избранным, принадлежавшим к родам жрецов, вдохновенных певцов-риши. Существовали «корпорации» поэтов различных жреческих родов. Они устраивали состязания, к которым специально готовились, и победа одного поэта считалась победой всей «корпорации» его рода» (Елизаренкова Т. Древнейшие памятники индийской литературы // Да услышит меня земля и небо. М., 1984. С. 9-11 ).

Традиция хранения памятников устной традиции пронизывала духовную культуру ариев и их потомков даже после того, как арабские завоевания и распространение ислама изменили картину их этнического мира во многих странах. Ставшие арабо-язычными индоиранские сказки, позднее составившие прославленные сборники «Тысячи и одной ночи», рассказывались в городах Ирака, Сирии, Египта рассказчиками, которые могли по много часов декламировать увлекательные истории, составлявшие грандиозные исторические эпопеи. Эти рассказчики составляли особые корпорации (шаиры и мухаддисы), которые функционировали подобно цехам ремесленников и торговцев. Вот в рамках этих корпораций (так же, как ведические тексты – в рамках жреческих родов), хранилась, передавалась из поколения в поколение, пополнялась новыми наслоениями устная традиция рассказов и повестей, которая позднее составила сборники «Тысячи и одной ночи» и другие своды. Специалисты правомерно считают, что тексты рассказов создавались веками. «В основу «Тысячи и одной ночи» лег, по всей видимости, арабский перевод индийских и иранских сказок.., о существовании которого арабские источники сообщали еще в X в. Оформление ранней багдадской редакции «Тысячи и одной ночи» относится к IX-X вв.» (Фильштинский И. Реальный и вымышленный мир Шахразады // Синдбад-мореход. Избранные сказки, рассказы и повести из «Тысячи и одной ночи». М., 1986. С. 4-5 ).

Итак, девятый век, десятый век. А корни индоиранской эпической традиции уходят также вглубь тысячелетий. Самые значительные эпические поэмы Древней Индии «Махабхарата» и «Рамаяна» в устной традиции существовали уже в первой половине I тысячелетия до н.э., а письменное оформление получили только в первые века нашей эры. Но эти первые записи погибли. Самые ранние письменные тексты, которые дошли до нас, – это тексты XV-XVI вв. Но благодаря тому, что нам известно об устной индоиранской традиции, эти поздние записи считаются вполне надежным источником. Поэтому «Ригведа», «Махабхарата», древнеиранская «Авеста» и другие подобные произведения, тысячелетиями и многими столетиями хранившиеся в устной традиции, являются важнейшими источниками по истории Древней Индии и Ирана.

Все сказанное сейчас о письменной и устной традиции как источнике для исследования индоиранских древностей имеет прямое отношение к нашей теме изучения начального периода древнерусской истории. Сейчас мы благодаря ДНК-генеалогии знаем, что арии и древние русы – братья от одного «отца», народы-современники, жившие длительное время в лоне одной культурной традиции. Глубокое родство индоиранской и древнерусской культур доказывается сейчас многими исследованиями. Например, в статьях А.Е. Рачинского и А.Е. Федорова, опубликованных на Переформате, показано полное родство арийской и древнерусской архитектурной традиций, отразившееся, в том числе, и в сходстве терминологии, т.е. на языковом уровне ( , ).

Логично предположить, что таким же сходством отличалось и умение древних русов и ариев хранить историческую информацию в разных формах. Посмотрим, что у нас есть в подтверждение данного предположения.

Первое, что следует принять в расчет, это сходство арийской и древнерусской мифологической традиций, которое исследовалось многими учеными. Например, Иванов и Топоров, рассматривая древнерусского Перуна в рамках сравнительного анализа с общеевропейскими текстами о боге грозы, пришли к выводу о глубокой архаичности культа Перуна, на что указывает, в частности, такой его атрибут как палица, обнаруживающая сходство с ваджрой – палицой Индры, которой он победил змея Вритру, а также то, что имя и содержание культа Перуна перекликаются с именем и элементами культа ведийского божества грозовой тучи и дождя Парджаньи. Время же возникновения культа Перуна-Громовержца, с учетом такой атрибутики как каменные стрелы («громовые стрелки» в древнерусской традиции), оружие из бронзы и пр., можно, по их мнению, датировать «началом героической эпохи расселения индоевропейцев, видимо, с конца III тыс. до н.э.» (Иванов В.В., Топоров В.Н. Восточнославянское Перун(ъ) в связи с реконструкцией праславянских, балтийских и общеевропейских текстов о боге грозы // Исследования в области славянских древностей. М., 1974. С. 4-30 ; ).

Вот вам первая отметка: III-II тыс. до н.э. есть время возникновения древнерусского культа Перуна и ведийского Парджаньи. Время письменной фиксации вед – XI в., время создания ПВЛ, где упоминается древнерусский Перун, начало XII в. Как видим, способность древних русов хранить историческую информацию сравнима с такой же способностью древних ариев: там пара тысяч лет, и здесь – пара тысяч лет. Такой же древний пласт информации хранят русские былины. Это вам не 200 лет у Данилевского!

О сходстве древнерусской и арийской мифологической или даже шире – сакральной традиций написано немного у меня . Там эта тема возникла как исторический фон для сравнительного анализа древнерусских и арийских теонимов и восходящих к ним антропонимов или имен летописных древнерусских князей. И как показывают результаты исследования, единственной исторически добротной основой для выявления этимологии древнерусских летописных имен является выявление их родства с арийским ономастиконом. Все прочее кружение вокруг этих имен с примеркой «скандинавских», «тюркских» или «синайских» (как у Данилевского) изложниц – абракадабра, унаследованная от рудбекианизма.

Но идем дальше. Есть такой древнерусский памятник «Голубиная книга». Его начали изучать в XIX в. и уже тогда он был отнесен к произведениям индоевропейской древности. В советский период изучением «Голубиной книги» в индоевропейском контексте занимался В.Н. Топоров. Он выявил связь между «Голубиной книгой» и средневековой иранской традицией эпохи кодификации «Авесты» и записи зороастрийских книг, отметил генетическое родство стихов «Голубиной книги» с ведийскими космогоническими загадками типа брахмодья, определив их как тексты о «началах», о сакральном составе мира, о порядке его возникновения и становления», подтвердил свои доводы данными языка, сравнив древнерусские слова с основой gad-/gat-, gadati в значении гадание, загадка, предсказание , так же и говорить с их соответствиями в индоиранском: вед. gadati/говорить , др.-инд. gatha/песнь, речь (сакрального типа) , авест. gada/религиозное песнопение » (Топоров В.Н. Русская «Голубиная книга» и иранский BUNDANISN // Этимология. 1976. М., 1978. С. 150-151 и др. ) Дальнейшее развитие идея о глубокой архаике космогонического ядра «Голубиной книги» получила в монографии М.Л. Серякова «Голубиная книга. Священное сказание русского народа» (М., 2001). Он показал родство древнерусских и арийских основополагающих философских понятий.

Первая известная нам запись «Голубиной книги» появилась в одном из первых же собраний русского фольклора (былин, исторических и лирических песен, духовных стихов), связанного с именем предполагаемого составителя сборника Кирши Данилова и изданного в 1804 г. (Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым. М., 1804 ). Кроме того, стихи «Голубиной книги» публиковались в сборниках: Русские народные песни, собранные П.В. Киреевским. Ч. 1. М., 1848; Бессонов П. Калеки перехожие. Ч. 2. М., 1863; Оксенов А.В. Народная поэзия. 1908; и др.

Надо отметить, что «потеряв» в древнерусской истории русов – насельников Восточной Европы с III-II тысячелетий до н.э. и их прямое родство с ариями, российская наука так и не смогла объяснить историю происхождения древнерусского памятника «Голубиной книги», невзирая на отмеченное родство с ведийской космогонической традицией или с иранской традицией эпохи записи зороастрийских книг. Причина? Да не может быть у древнерусской истории такой хронологической глубины! Не помещается идея о русах и ариях как современниках в зашоренном догмой сознании, или помещается, но в деформированном виде: что же Вы хотите сказать, что славяне от индусов произошли? Поскольку для зашоренного сознания арии – это только те, кто в Индии-Иране, а славяне оттуда не выходили ().

Но вернемся к нашей теме. Таким образом, первое упоминание записи священных ведийских текстов – это XI в., а первая известная нам запись священного сказания русского народа – начало XIX в. Имеет здесь какое-нибудь значение разрыв в несколько веков? Нет, если мы знаем, как сохраняются и передаются из поколения в поколение произведения устной традиции. Пополним эту информацию сведениями из истории такого памятника как зороастрийское священное писание, известное в совокупности как «Авеста».

Пророк Заратуштра (Зороастр) жил и действовал, по версии М. Бойс, после 1500-1200 до н.э. Датировка времени жизни Заратуштры важна, поскольку она связана с датировкой древнейших частей «Авесты». Э.А. Грантовский считал, что датировка у М. Бойс – наиболее ранняя, и что имелся целый ряд других датировок жизни Заратуштры. Для нашей статьи эти детали неважны, достаточно принять к сведению, по выражению Бойс, что «зороастризм был уже стар, когда о нем впервые упоминается в исторических источниках» и что изречения Заратуштры передавались последователями из поколения в поколение и были, в конце концов, записаны только лишь при Сасанидах (224-651 гг.) Но язык изречений или гимнов Заратуштры архаичен и близок языку «Ригведы» (Бойс М. Зороастрийцы. М., 1988. С. 6-26 ).

Здесь стоит сделать маленькое замечание, важное для нашей темы. Итак, язык гимнов Заратуштры при их записях обнаружил близость к языку «Ригведы». Но это удалось увидеть только тогда, когда тексты «Ригведы» тоже начались записываться, т.е. минимум через тысячу лет. Следовательно, языковая близость «Авесты» и «Ригведы», сохранявшаяся на протяжении тысячелетий, может быть объяснима только постоянно поддерживаемыми контактами между жреческими носителями устной традиции в Индии и в Иране. Но тогда и выявленное сходство духовных стихов «Голубиной книги» как с ведической космогонией, так и с текстами «Авесты» как раз периода их записи может иметь точно такое же объяснение. Несколько лет тому назад, а именно в 2008 году, я, начав разрабатывать концепцию об индоевропейском субстрате Восточной Европы (тогда я использовала такую формулировку, а сейчас благодаря ДНК-генеалогии могу конкретно говорить о древних русах – насельниках в Восточной Европе), именно таким образом проанализировала «Голубиную книгу» в докладе на семинаре, где присутствовали, можно сказать, сливки сливок российского исторического сообщества. И получила самый резкий отпор со стороны именно специалистов по русской истории, поскольку подавляющее их большинство составляли норманисты. Суть возражений сводилась к вышеозначенному: у русских не может быть никакой истории ранее середины – второй половины I тысячелетия.

Однако продолжу про «Авесту». Наука располагает информацией о том, почему «Авеста» стала записываться при Сасанидах, и это интересно для вопроса о взаимодействии устной и письменной традиций. М. Бойс поясняет, что при Ахеменидах (VI-IV вв. до н.э.) Авеста не записывалась, поскольку мидяне и персы смотрели на чуждое им искусство письма с подозрением – в персидском эпосе изобретение письма приписывалось дьяволу. И хотя с течением времени иранцы стали использовать письменность для разных практических нужд, ученые жрецы-зороастрийцы отвергали письмо как неподходящее для записывания священных слов. При Ахеменидах главным языком письменности оставался арамейский с арамейским же алфавитом, хотя первые Ахемениды использовали родной им персидский язык для царских надписей (разновидность клинописи). Вторжение Александра Македонского нанесло тяжкий удар по зороастрийской традиции, поскольку кроме разграбления храмов погибло много священников. При изустной передаче религиозных произведений жрецы становились как бы живыми книгами, а с их массовым убийством многие древние произведения, как утверждали предания, были утрачены или дошли до наших дней не полностью. Так что и духовная культура может иметь свое «бутылочное горлышко», используя термин ДНК-генеалогии.

Но только в первые века нашей эры, как уже было сказано, зороастрийские жрецы, под влиянием христианства и манихейства, придававшие большое значение ценности письменного слова, предприняли серьезные усилия для того, чтобы письменно зафиксировать собственные священные тексты: началась запись авестийских текстов.

Как видим, история взаимодействия устной и письменной традиций показывает, что это взаимодействие сложнее, чем принято думать – письменность, дескать, создается с возникновением государственности в виде единственного алфавита и обслуживает государственность. В арийской культуре, как видно, была развита методика очень точного сохранения информации в устной передаче, и к ее письменной фиксации обращались в случае необходимости и тогда, когда эта необходимость возникала. Отнюдь не всегда письменное слово рассматривалась как более ценное в сравнении с устной речью. В политической сфере и обществе могло существовать несколько письменностей. Для профанных нужд годилось чужое письмо, но особые требования явно предъявлялись к письменности для передачи текстов сакрального значения. Принятие нового учения требовало принятия нового письма, при этом старое письмо вытеснялось из употребления и практически исчезало из поля зрения общества.

Так произошло с одной из древнейших разновидностей индийского письма брахми эпохи индийского царя Ашоки (273-232 гг. до н.э.), которое сохранилась в виде записей на каменных стелах и стенах пещер. Ашока был известен как распространитель буддизма, и на брахми были написаны буддийские эдикты царя. Но спустя несколько веков это письмо было вытеснено другой разновидностью санскритского письма, и не исключено, что это было связано с тем, что в период с IV в. буддизм стал вытесняться в Индии индуизмом, сделавшимся постепенно господствующей религией и основой мировоззрения. Брахми стал выходить из употребления. Возможно, тенденция «новое учение – новое письмо» просматривается на этом примере.

Теперь пора обратиться к вопросу, насколько наблюдения, сделанные на материале индоиранской традиции, схожи с аналогичной проблематикой в древнерусской истории. Можно ли выделить нечто схожее во взаимодействии древнерусской письменности и древнерусской устной традиции? Но поскольку история письменности – весьма специфическая отрасль исторической науки, и я ею никогда не занималась, то для ответа на поставленные вопросы решила обратиться к работе, специально посвященной теме русской докирилловской письменности, а именно, – к монографии М.Л. Серякова «Русская дохристианская письменность» (СПб., 1997). Выбор именно этой монографии объясняется очень просто. Во-первых, ее материал и выводы, основанные на приведенном материале, представляются мне интересными, а во-вторых, эта монография остается, насколько мне известно, единственной работой по теме древней русской письменности, которая, с одной стороны, до сих пор не зашикана и не обсмеяна, а с другой стороны – не покидает пределы «чистого разума».

Можно начать с приведенного Серяковым краткого историографического экскурса для того, чтобы представить ситуацию по проблеме с историей древнерусской письменности в период «до Кирилла и Мефодия».

Несмотря на то, что идею древности письма у славян поддерживал В.Н. Татищев: «славяне задолго до Христа и славяно-руссы собственно до Владимира письмо имели…», а также ряд других русских и зарубежных ученых, «в дореволюционной русской историографии возобладал …взгляд: письмо на Руси появляется после и в результате крещения. В рамках нормандской теории говорить о каком-либо славянском дохристианском письме за исключением скандинавских рун, было непростительной ересью… С середины XIX в. медленно начинают накапливаться доказательства существования какой-то дохристианской русской письменности: это и упоминания о ней арабских авторов, и археологические находки В.А. Городовцева и Д.Я. Самоквасова… однако положение о существовании у славян собственной дохристианской письменности… продолжало вызывать возражения…» (Серяков М.Л. Указ. соч. С. 5 ). Можно дополнить, что со второй половины XIX в. стали появляться работы российских языковедов, доказывавших индоевропейскую этимологию восточноевропейских гидронимов вразрез с привнесенной рудбекианизмом идее о «сплошном финно-угорском мире» (), но и это мало влияло на установившиеся стереотипы.

В советский период, продолжает Серяков, возобладал марксистский догмат о появлении письменности только в связи с появлением государства. Немного изменилось и в постсоветское время. Идея письменности до Кирилла и Мефодия была, в частности, резко раскритикована Д.С. Лихачевым: «Говорить, что у Кирилла и Мефодия были предшественники, это все равно, что говорить, будто у Эдисона был предшественник крестьянин, который жег лучину». Тот же негативизм относительно идеи древности русского письма видим в работе «Древнерусские надписи на стенах храмов» (СПб.,1992) Т.В. Рождественской: «Отсутствие древнерусских текстов до X века не кажется случайным. Потребность в письменности как системе появляется тогда, когда стабилизируются признаки государства… Поэтому предпринимаемые иногда поиски славянских докирилловских текстов, относящихся к IX веку, а то и более раннему времени, кажутся лишенными исторической основы».

— Подобный подход, – завершает историографический обзор Серяков, — когда догмы ставятся выше реальных фактов, препятствуют самому поиску памятников древней письменности» (Указ. соч. С. 7-12 ).

Вот и начало ответа на вопрос о том, было ли у русов письмо ранее летописного периода, в дохристианскую эпоху или даже в более ранние времена. Свидетельств того, что такое письмо у русов было, очень много, и значительная часть таких свидетельств приводится в монографии Серякова (упоминания о русских письменах в Житии св. Кирилла, упоминания о славянских книгах в Житии его брата Мефодия, «о чертах и резах» в сказании Черноризца Храбра, упоминания о письме в былинах, например, в былине о Садко: «А и как всяк свои имена вы пишите на жеребьи»; целый ряд эпиграфических источников и др.). Но памятники этого письма (например, «евангелие и псалтирь, написанные русскими письменами» из Жития св. Кирилла) не только не разыскивались, но сама идея о них тщательно «закапывалась», обсмеиваемая и дискредитируемая. Поэтому свидетельства есть, памятников в наличии нет.

Я не буду останавливаться на описании тех источников в монографии Серякова, которые он приводит в подтверждение наличия у русов древнего письма – всех, кому это интересно, я отсылаю к указанной монографии. Тем более я не буду рассматривать предлагаемую Серяковым дешифровку тех эпиграфических источников, тех надписей, которые имеются в распоряжении ученых. Дешифровка неизвестного письма – слишком особая область, требующая специальных знаний.

Мой же интерес вызвала логика рассуждения Серякова при выборе письменности для сравнения, что необходимо при дешифровке неизвестного письма, например, при дешифровке так называемой надписи эль-Недима. Об этой надписи известно из книги арабского ученого эль-Недима (X в.), где есть запись о том, что русы имеют письмена, вырезаемые на дереве, и приведен пример этих письмен, сделанной неизвестными знаками. Сама надпись датируется Серяковым IX в. Эту надпись пытались перевести многажды. В первую очередь, естественно, пытались дешифровать ее с помощью скандинавских рун – куда же без них! А Серяков выбрал для аналога древнеиндийское брахми, о котором упоминалось выше, и продемонстрировал сходство неизвестных русских письмен из книги эль-Недима с письменами брахми.

Для меня была интересна авторская аргументация того, каким образом это сходство могло возникнуть: «Как же можно объяснить столь большую схожесть брахми и древнейшей русской письменности? В принципе, можно было бы предположить ее заимствование из Индии в VIII-X вв… Однако это маловероятно… Остается только одна возможность: и брахми, и древнейшая русская письменность возникли и развивались из одного источника, что и объясняет их сходство. Эта гипотеза приводит нас к мысли о существовании письменности у индоевропейцев еще до распада их общности во II тысячелетии до н.э.» (Серяков М.Л. Указ. соч. С. 42 ).

Косвенным доказательством гипотезы о том, что арии, начав миграции на восток, унесли с собой и знания о письме, для Серякова служит традиция использования бересты как материала для письма уже в самой Индии. Этот аргумент заслуживает самого пристального внимания, поскольку сейчас благодаря ДНК-генеалогии известно, что в Восточной Европе после ухода ариев остались другие представители рода R1a, а именно – предки современных русских, украинцев, белорусов. Известны и новгородские берестяные грамоты как великолепный источник по истории русской культуры и общественной жизни, но берестяные грамоты датируются периодом XI – нач. XIII вв. Грамоты от более раннего периода не найдены. Однако если они не найдены, это не значит, что их не было. История бересты, унесенной ариями из Восточной Европы, свидетельство того, что письмо могло быть известно представителям рода R1a еще в Восточной Европе.

Н.Р. Гусева отмечала, что «в Древней Индии укоренилась соблюдаемая частично и в наши дни традиция письма на бересте. Некоторые брахманские группы, имеющие предков-арьев, соблюдают обычай написания на бересте брачных договоров… На путях арьев в Индию – в Средней и Центральной Азии – обнаружены сотни рукописей на бересте, относящиеся к I-му тысячелетию до н.э. Их содержание связано с традициями не только буддизма, который распространялся здесь, но и индуизма, в той его части, которую привнесли в Индию арьи» (Гусева Н.Р. Славяне и арьи. Путь богов и слов. М., 2002. С. 65-66 ).

Серяков приводит свидетельство известного индийского исследователя Р. Шармы, который касаясь материала, использовавшегося в Древней Индии для письма, сообщал о том, что помимо надписей выгравированных, на камне или медных пластинах, использовались и такие недолговечные материалы, как ткань и береста, но грамоты, писанные на них, до современного периода, не дошли. Береза в Индии не растет, следовательно, березовую кору для производства писчего материала, надо было привозить из других областей. Спрашивается, зачем это было надо?

Такая приверженность бересте может объясняться только тем, что она олицетворяла для ариев важную традицию, которую старались поддерживать. Что это за традиция, станет понятно, если мы вспомним, что береза является древнейшим объектом поклонения для многих носителей индоевропейских языков, а также для народов, на культурогенез которых они повлияли. Культ деревьев охватывал многие породы деревьев. Но есть два дерева, которые до сих пор важны для всех европейцев – это ель и береза, и оба связаны с традициями солнцепоклонства. Елку мы наряжаем на Новый год, т.е. в период зимнего солнцестояния, а береза связана с обрядностью на Ивана Купалу, т.е. с периодом летнего солнцестояния. Возможно, поклонение березе было более древним культом, по крайней мере, Гусева сообщает, что самое древнее слово санскрита, означавшее «дерево», буквально переводится как «береза».

Значит, береза была для древних русов и ариев деревом деревьев – Деревом. Отсюда и явно сакральное значение, которое, видимо, придавалось ариями записям на бересте – традиция, которая сохранилась в Индии, принесенная туда ариями со своей восточноевропейской прародины и законсервировавшаяся там в буддизме и индуизме. Об этом говорят, в частности, упомянутые брачные договоры на бересте у представителей брахманских родов. Можно предположить, что и в эпоху Ашоки буддийские тексты писались на бересте, а камень был использован скорее как дополнительный материал. Здесь я исхожу из того, что буддийские произведения на бересте обнаруживаются во многих буддийских странах, куда буддизм распространился из Индии, а затем из Тибета.

В Тибете известны талисманы и ладанки с тибетскими текстами молитв и заклинаний против злых духов, сделанными из бересты. Береста рекомендовалась как наилучший материал для магических текстов. Известны и буддийские летописи на бересте, написанные центрально-азиатскими брахми, например, из Кашгара (Воробьева-Десятовская М.И. Фрагменты тибетских рукописей на бересте из Тувы // СНВ. Вып. XXII. М., 1980. С. 124-131 ). Возможно, брахми было тем письмом, которое изначально сопровождало распространение буддизма из Индии, хотя со временем буддийские тексты на бересте стали выполняться и другой письменностью. Большое число буддийских книг на бересте было обнаружено в центральной Монголии. Имеются монгольские рукописи на бересте в российских собраниях (Отгонбаатар Р., Цендина А.Д. Монгольские рукописи на бересте из Российского государственного архива Древних актов // Цэндийн Дамдинсурэн. М., 2008. С. 192-235 ). По-моему, приведенного материала достаточно для того, чтобы увидеть, что арии унесли с собой из Восточной Европы бересту как материал культового значения и законсервировали такое отношение к ней в своих позднейших традициях. Поэтому береста стала использоваться во многих странах, оказавшихся в сфере влияния духовной культуры потомков ариев, как материал для записывания священных или магических текстов.

Иное развитие получила традиция письма на бересте в русской истории. Ядро русов никогда не покидало Русскую равнину с тех пор, как род R1a около 4600-4900 лет тому назад переселился сюда с Балкан. Поэтому почитание березы, развиваясь у русов непрерывно на протяжении тысячелетий, сделалось общенародной традицией, и вместе с этим, вероятно, традиция письма на бересте вышла за рамки сакрального и приобрела характер обычного, профанного письма. Изучение новгородских берестяных грамот показывает, что в Новгородской земле этим письмом владели и пользовались самые широкие слои населения, и оно служило и для переписки по обыденным бытовым вопросам, и для обслуживания различных административных нужд, и для многого другого. Исчезло ли вместе с этим использование бересты для сакральных нужд? Не думаю. Слишком важной была эта традиция для представителей рода R1a, как показывает история потомков ариев. Но сакральная традиция потаенная. Если её специально не выявлять и не разыскивать, то знания о ней не появятся. Надо сказать, что берестяное письмо на Руси было представлено не только грамотами, но и берестяными книгами, которые имели распространение как в европейской части, так и в Сибири, у сибирских старообрядцев. В сибирских скитах находились настоящие библиотеки из берестяных рукописных книг (Есипова В.А. Рукописи на бересте из заимочной коллекции: предварительные итоги палеографического анализа // Вестник Томского университета. 2012. № 2(13) ). Понятно, что если традиция производства берестяных книг сохранялась у русских и в XIX в., то эта традиция имела для них очень важное значение, такое же важное, как и для потомков ариев. Но вот что примечательно. Изучению русских берестяных грамот уделяется очень большое внимание, а русским берестяным книгам – не очень. Известно, что они есть, но в научном обиходе их как бы и нет.

Однако без полноценного комплексного изучения такого феномена русской культуры как письмо на бересте, без глубокого сравнительного анализа древнерусской традиции бересты с аналогичной традицией у ариев никакой цельной картины истории древнерусской письменности от ее истоков у нас не может быть. Так, ее собственно и нет, картины этой. И основная причина не в отсутствии источников, а в упорном нежелании признать древние истоки русской истории. Судьба рассмотренной здесь монографии М.Л. Серякова – хорошая тому иллюстрация. Из чего исходила критика его гипотезы (а критика, хоть и небольшим числом, а имела место) о том, что брахми и древнейшая русская письменность имеют общий источник происхождения? Помимо чисто лингвистических возражений, о чем я скажу ниже, эта критика исходила из недоуменного вопроса: а почему это автор остановился на письме древних индийцев, которые отстоят от русских (славян) гораздо дальше германцев?! То есть тиражирование упомянутого стереотипа: что же Вы хотите сказать, что славяне от индусов произошли?

Прошло более полутора десятков лет со времени опубликования монографии Серякова. И сейчас мы видим, что попытки увидеть родство древнерусской и арийской письменностей исторически подтвердились: ДНК-генеалогия показала, что одного рода были арии и древние русы. Теперь дело за специалистами в дешифровке древнего письма, дело за организацией серьезной лингвистической дискуссии. Дело в том, что брахми относится к семейству так называемых слоговых письменностей, а то, что известно о русской письменности, относит ее к буквенно-звуковой системе письма. Но много ли нам известно о древних истоках русского письма, учитывая упорное нежелание признать его древность? Какое-то время тому назад были неизвестны и данные ДНК-генеалогии о родстве русов и ариев, а сейчас аргумент о том, что славяне слишком далеки от ариев, убран с дороги. Так что у лингвистики есть все основания серьезно заняться рассмотрением сходных черт письменных систем потомков ариев и русов. Отвергнуть то, что представляется ошибочным (только аргументировано отвергнуть), но предложить вместо ошибочного убедительные решения. Перестать отвергать идею древности письменности русов.

А теперь остановимся на предварительных выводах.

Во-первых, мы с достаточной долей уверенности можем утвердительно ответить на вопрос о том, знали ли древние русы письмо задолго до принятия христианства. Многое свидетельствует в пользу того, что да, знали, и порукой тому история развития письменности у ариев. Правы ли те, кто, как Серяков, полагают, что такая письменность уже возникла в то время, когда арии и русы находились вместе на Русской равнине, для того, дескать, и «унесли» с собой арии традицию бересты? Трудно сказать. Может, так, а может, и нет. Гусева в своих исследованиях индуизма отметила, что бересту могли сначала использовать для изображения магических знаков и богов, а в более поздние времена для записи текстов, например, береста стала использоваться и для записи вед, например, «Атхарваведы» в Кашмире.

Во-вторых, установленное родство текстов «Авесты», древнеиндийских вед и «Голубиной книги», а также индоиранской и древнерусской мифологии показывают, что контакты между носителями сакрального знания у ариев и древних русов в какой-то форме существовали на протяжении длительных периодов, следовательно, была возможность наблюдать за появлением записей произведений устной традиции. Ранее было сказано, что запись текстов «Авесты» появилась в первые века нашей эры для противостояния конкурирующим идейным течениям манихейства и христианства. «Махабхарата» и «Рамаяна» в Индии стали записываться на рубеже эпох. Возможно, это было также вызвано идейными противоречиями, вызванными массовым распространением буддизма, который, тем не менее, никогда не мог одержать верх над комплексом религиозных воззрений и народных верований, который для древнего периода объединялся под названием брахманизма, а для средних веков – индуизма.

Могли ли аналогичные процессы переложения произведений устной традиции на письмо происходить у древних русов? По логике вещей, да. Но опереться на сегодняшний день в своих логических рассуждениях мы можем только на более поздние сведения, взяв за точку отсчета 860 год и прибытие в Корсунь св. Кирилла, где он встретил русина, имевшего Евангелие и Псалтырь, написанные «роускыми письмены». Я абстрагируюсь от известных попыток объявить это сообщение «опиской» или другим недоразумением – они хорошо известны и имеют для меня такую же научную ценность, как и картины начала русской истории в лекции Данилевского.

Текст здесь совершенно ясный: у русов к середине IX в. существовала развитая письменная система, пригодная для перевода богослужебных книг, причем четко оговаривается, что и алфавит был назван как «русские письмена», и передавал он язык русина («человека нашел, говорящего на том языке»). Понятно также, что данный русин не мог быть единственным «создателем» русского письма и что развитие письменной системы, которую можно использовать для передачи сложных текстов, требует длительного времени. В другом источнике указано, что «грамота рускаа никим же явлена, но токмо самим Богом…» (Истрин В.М. Редакции Толковой Палеи. 1907 ), т.е. подчеркивается момент божественного озарения при создании письма, следовательно, письмо изначально и было предназначено для передачи христианских текстов. Распространение христианства в Северном Причерноморье – это IV век. В 381 году уже существовала Херсонская епархия.

Но христианство – учение пришлое. Если для его нужд было создано особое русское письмо, то для этого должна была существовать более ранняя традиция русского письма, которую усовершенствовали, приспособили для новых задач – ничто не создается на пустом месте. Была эта система письма родственна древнеиндийскому письму брахми? Вряд ли. Как было упомянуто выше, брахми относится к семейству так называемых слоговых письменностей, а при чтении Евангелии и Псалтыря, написанных «русскими письменами», св. Кирилл «различил буквы гласные и согласные», из чего можно заключить, что эти русские письмена относились к буквенно-звуковой системе письма. И что же из этого следует? Только то, что в древнерусском обществе, так же как в иранском и в индийском обществах, могло одновременно существовать несколько письменных систем, которые оказывали влияние друг на друга и конкурировали друг с другом. В Индии почти одновременно со слоговым брахми существовало полуалфавитное/полуслоговое письмо кхароштхи. История письменности в Иране отличалась еще большей пестротой: там была известна клинопись, напоминавшая слоговое брахми, использовалось арамейское письмо, которое послужило основой для среднеперсидского письма, а на его основе был создан авестийский алфавит и т.д. Но на материале русской истории подобные процессы не изучаются: российская историческая наука не учитывает данные ДНК-генеалогии, соответственно, – не желает знать древних русов – современников ариев. Поэтому никаких вопросов о письменности древних русов, имевшей генетическое родство с письменными системами потомков ариев, у науки просто по определению возникнуть не может. В тех же случаях, когда вопрос о письменности русов обойти никак не удается, как в случае с русскими письменами из Жития св. Кирилла, то эти сведения из источника проще объявить недействительными. Как сказано в работе приведенного автора, «предпринимаемые иногда поиски славянских докирилловских текстов, относящихся к IX веку… кажутся лишенными исторической основы».

И еще один пример в заключение – пример договора Руси с Византией от 911 г., в котором говорилось, что «между вами, христианами и Русью, мирный договор этот сотворили мы Ивановым написанием на двух хартиях – царя вашего и своею рукою – скрепили его клятвою… и дали нашим послам» (ПВЛ. 3-е изд. СПб., 2007. С. 156 ).

Анализируя текст договора с греками, Т.А. Иванова пришла к следующему выводу: «…Есть все основания полагать, что они были написаны уже совершенно устроенной славянской азбукой. Так, в именах русских послов, которые несомненно находились в подлиннике договоров и не могли появиться в результате позднейшей правки, широко представлены дополнившие греческий алфавит славянские буквы: Ѣ, Ь, ѣ, Б, Ц, Ч…» (Иванова Т.А. Об азбуке на стене Софийского собора в Киеве // Вопросы языкознания. 1972. № 3 ).

Серяков относительно этого договора справедливо замечает, что из приведенного текста следует, что второй экземпляр договора 911 года был написан на русском языке русским писцом – ничем иным Иваново написанье быть не может. А ведь письменность не складывается в один год – ей нужен многовековой период развития. Ясно, что если Олег в начале X в. смог записать договор с Византией русской письменностью, то она должна была как минимум существовать на протяжении ряда предшествовавших веков. Ведь не была же она изобретена для подписания договора 911 года (Серяков М.Л. Указ соч. С. 18-19 ).

Где начало у этого «ряда предшествовавших веков»? Наверняка, его надо искать в истории русов (Z280) и ариев (L342.2) – двух народов-современников, родившихся от одной предковой общности, относящихся к одному роду, но выделившихся как два отдельных субъекта, каждый под своим именем, и прошедших свой собственный путь в мировой истории: русы в большей своей части остались в Восточной Европе после того, как арии ушли на восток и на юг.

Лидия Грот,
кандидат исторических наук

Фото из открытых источников

Кто же такие русы, или росы, или Русь? Обычный ответ: то ли народ, то ли некая социальная группа. А кто по этнической принадлежности? Опять ступор: то ли германцы, то ли скандинавы, то ли славяне, а то и кельты. Всё бы хорошо, да вот не знают русов ни этнография, ни история. А вот средневековой историографии русы знакомы очень хорошо. Но как знакомы? Такое впечатление, средневековые авторы вместе дружно решили поиздеваться над потомками. Так кто же они были, русы?

Итак, посмотрим.

Византия: для греков росы (только так) это явно население всей Древней Руси, которое нападает на империю или торгует с ней. Почему писали именно "народ рос", тут авторитет Библии сыграл роль, ибо сказано у пророка Иезикиля "к Гогу в земле Магог, к князю Роша, Мешеха и Фувала" (то что Гог - это вполне известный греческим книжникам лидийский царь Гигес, то греки про это даже не подозревали). Правда, у Константина Богрянородного есть оговорка: росы - торгуют с Византией: "Славяне же, их пактиоты (данники): кривитеины, лендзанины и другие Славинии - рубят моноксилы в своих горах во время зимы...", то есть русы и есть славяне, причем славяне подчинены русам. Русы - собирают налоги и торгуют с Византией, а славяне платят налоги и продают корабли русам. Вот только вопрос возникает: А рубили корабли славяне бесплатно? В набегах на империю они принимали участие и их тоже греки тогда называли русами.

Европейцы: тут они едины во мнении: русы - это народ, населяющий государство Русь. Ученый итальянец Лиутпранд пишет прямо: "Ближе к северу обитает некий народ, который греки по внешнему виду называют русиями, мы же по местонахождению называем норманнами. Ведь на немецком языке nord означет север, а man – человек; поэтому-то северных людей и можно назвать норманнами". Если византийцы определили русов как росов из Библии или скифов, то европейцы попытались натянуть русов на античную географию, соотнеся русов с ругиями или рутенами.

Арабы: эти различают русов и славян. Русы нападают на славян, облагают данью и продают славян в рабство, а так же торгуют с Византией, Халифатом и Хазарским каганатом, а иногда и воюют. Здесь они солидарны в разделении славян и русов.

Скандинавы. Тут начинается самое забавное. Саги не знают никаких русов! Точнее, знают, но уже уже в поздних географических сводках, начиная с 12 века. И на себя этот термин никогда не примеряли. Хотя им сам Бог велел!

Итак, для соседей Руси русы - то ли весь народ страны, то ли правящая верхушка. В общем, они сами путались. Виноваты в путанице, наверное, сами наши предки. Вероятно на вопрос иностранца: "Ты кто и откуда?", наши бравые предки отвечали: "Я из рода русского, из Руси". Вот ломай иностранец голову над таким ответом, и нам заодно головной боли добавили.

А что сами наши предки думали про это? Хочу отметить, что русские источники никаких русов не знают - они знают только русь. Русы - это уже поздняя конструкция, не имеющая к исторической руси никакого отношения. Поэтому те, кто сейчас называет себя русом может с таким же успехом называть себя эльфом или гоблином.

Повесть временных лет (ПВЛ, далее) сразу же заявляет в рассказе о призвании варягов: "И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы, - вот так и эти". Казалось бы, всё ясно, что русь - это скандинавский народ. Но вот незадача - нет и никогда не было такого народа в Скандинавии. Призвали славяне и финно-угры датского конунга Рерика и его дружину (или какого-то плабского князя с Рюгена, в данном случае это не важно). Про датчан помнил немецкий хронист Титмар Мерзебургский, который в ремарке о Киеве писал: "до сих пор ему, всему тому краю, силами спасшихся бегством рабов (*тут обыгрывается этноним славяне и латинское слово sclavus – раб), более всего (силами) стремительных данов (удавалось) противостоять разорительным (набегов) печенегов...". Под "стремительными данами", автор явно имеет потомков Рюрика.

Но в Дании нет народа русы, как нет их среди западных славян. А значит, русами звали дружину Рюрика и их потомков. И это не единственный случай такого именования скандинавской дружины. В 844 г. какие-то ар-рус из страны Маджус (библейская страна Магог, то есть некая северная страна) напали на арабскую Испанию. Когда арабы стали выяснять, кто это, то оказалось, что это норвежцы конунга Тургейса из Ирландии. Но мы не знаем в Ирландии или Норвегии народа русы. А раз арабские хронисты написали, что были именно русы, то значит это так могли назваться только пленники.

За несколько лет до этого, в 839 г., ко двору франкского императора Людовика Благочестивого явились некие посланцы, "утверждавших, что они, то есть народ их, называется Рос, король их, именуемый хаканом...". Когда стали разбираться, то оказалось, что это шведы. Тут данные подтверждаются глухими сведениями русских летописей: "В год 6367 (859). Варяги из заморья взимали дань с чуди, и со словен, и с мери, и с кривичей. … В год 6370 (862). Изгнали варяг за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть...". Но дело было сложнее, чем в летописях. Скорее всего, шведов пригласили на княжение ради борьбы с Хазарским каганатом, потому что титул правителя каган, значил претензию на императорскую власть в регионе, а каган в то время мог быть только один. Следовательно, эти шведы со своей задачей не справились и были отправлены в отставку всеобщим славянским восстанием, в ходе которого дотла сгорели Ладога и Псков.

Итак, русь - это явно скандинавский термин, потому что в источниках (арабских немецких, русских) он появляется только в связи со скандинавскими народами. И опять некая двойственность: с одной стороны - это дружина, с другой стороны - это название народа.

Но и как название народа, русь выглядит странно. Оно при каких-то обстоятельствах просто вытесняет первоначальное именование народа. Так в этнографическом описании ПВЛ выдает "В Иафетовой же части сидят русские, чудь и всякие народы: меря, мурома, весь, мордва, заволочская чудь, пермь, печера, ямь, угра, литва, зимигола, корсь, летгола, ливы". А где славяне? Их нет - их заменили русские. Русы - заменили название всего славянского населения Руси в XII в., хотя в IX-Х в. византийский император и арабские авторы четко разделяли русов и славян.

Но и дальше ПВЛ удивляет. "И от тех варягов прозвалась Русская земля. Новгородцы же - те люди от варяжского рода, а прежде были словене". (*Для автора ПВЛ варяги и русь - это синонимы). Согласимся, что название Русь могли принести принести скандинавы, но как славян переделали в варягов? Но обратим внимание, что это за новгородцы. До 30-х гг. Х в. Новгорода не было. На его месте находились несколько рыбацких поселений, как славян, так и финно-угров. Где-то в 30-х гг. князь Игорь решил основать здесь новый город (даже над названием голову не ломал) и сделать его центром севера Руси вместо Ладоги. А дальше произошел чистый синойкизм, известный из античной истории. Несколько разноэтнических поселений были объединены в единый полис со своим гражданским коллективом и общим новым культом из трех божеств. Итак эти люди стали новгородцами и русами.

Отсюда можно предположить, что Русь - это не этноним, а название формы организации коллектива. Причем как небольшого, вроде дружины, так и многотысячного в форме городского коллектива и даже государства.

Интересно, что термин Русь даже вытеснил термин поляне. "А славянский народ и русский един, от варягов ведь прозвались русью, а прежде были славяне; хоть и полянами назывались, но речь была славянской. Полянами прозваны были потому, что сидели в поле, а язык был им общий - славянский". Поляне - это племенной союз. И кстати, тоже полиэтнический (недаром автор ПВЛ пишет "хоть и полянами назывались, но речь была славянской", то есть местное население было полностью ассимилировано славянами). Когда славяне пришли на Днепр, там уже проживали ираноязычные племена. И даже Киев основали иранцы, потому что имена Кий, Щек, Хорив - это не славянские имена. Иранцы были культурным народом, превосходя в этом славян, который выглядели по сравнению с ними чистыми дикарями. В результате объединения в единый племенной славяно-иранский союз, поляне быстро прогрессировали и обогнали остальные славянские племена в социальном и экономическом развитии, став локомотивом Руси. Обратим внимание, что автор ПВЛ ясно говорит, что сам термин русь - скандинавский.

И вот наблюдаем еще одну черту термина русь - это разноэтнический коллектив. Ведь и дружины скандинавов, особенно вне Скандинавии вполне могли принимать воинов других народов. Кстати, на счет Ирландии это подтверждается. Там были ренегаты, которые шли на службу викингам, за что их ненавидели остальные ирландцы.

"Русская правда" - юридический документ XI в. говорит о русинах и "словенинах": "Если убитый - русин, или гридин, или купец, или ябедник, или мечник, или же изгой, или cловенин, то 40 гривен уплатить за него". Если купцами, изгоями, дружинниками (гридины и мечники) и полицейским чином ябедника всё ясно, то кто такие славянины и русины? В "Правде" они равны - вира стоит 40 гривен. Русины и славянины - люди свободные (за раба вира - 5 гривен). Можно думать, что перед нами известное по иностранным источникам деление на русов и славян. "Славяне же, их (росов) пактиоты, а именно: кривитеины, лендзанины и прочие Славинии...", пишет Константин Багрянородный. Словенины - это славянское население Руси. А русины?

Суффикс -ин в русском языке обозначает принадлежность к чему-то или кому-то. То есть русин - принадлежащий к руси.Таким образом, русины - это пришлое население, появившееся вместе с Рюриком. Напомню, что в IX-X вв. славяне жили родовыми общинами, судивших по древним родовым законам. Рюрик и государственный аппарат в родовые нормы не вписывались. "Правда" и понадобилась, чтобы ввести государственный аппарат в правое поле Руси. В ПВЛ русины противопоставляются как договаривающиеся стороны населению Византийской империи - христианинам или гречинам, так же как в "Правде" словянинам. Можно сделать вывод, что русины - это не только потомки Рюрика и его дружины, но и люди, которые присоединились к руси, не важно какой национальности. В первую очередь в городах. До Х в. на Руси настоящих городов, то есть полисов с городским коллективом не было. Этот процесс начался только с появлением государства, когда люди начали отрываться от родовых общин и селиться укрепленных торгово-ремесленных центрах, обслуживая дружину и купцов. За сто лет городские коллективы увеличились, окрепли, организовались обретя самоуправление и городские культы языческих божеств, превратившись политическую и экономическую силу. Причем, государство само создавало городские коллективы. Итак, русины - это горожане. "Новгородцы же - те люди от варяжского рода, а прежде были словене" (ПВЛ). Название русины означает "принадлежащий государству" и не входящие в состав старых племен. Включение городов в состав государства был первым шагом образования государства: князья и Рюрик защищали интересы племен, а племена платили дань и все были довольны договором (пактом в византийских источниках или рядом в русских источниках). А далее процесс укрепления государства начал втягивать в себя города, а потом и племена, уничтожая древнюю племенную структуру славянского общества, преобразую Русь в феодальное государство. "А славянский народ и русский един, от варягов ведь прозвались русью, а прежде были славяне; хоть и полянами назывались, но речь была славянской" (ПВЛ). Только включением старых племен и родов в государственную систему, а не только как данников по договору, можно объяснить название летописцем новгородцев и полян русью.

Русь - это не этноним. Рюрик был варягом, и руские источники не путали варягов и русь. Русь - это государственная принадлежность. Так как греко-латинских терминов для названия нового явления на Руси не знали, то использовали уже знакомый - русь, или полиэтнический коллектив, подчиненный вождю.

Таким образом, Русь можно перевести как "союз" или "федерация". И тогда становятся понятными слова "Мы от рода русского", это сродни "я - советский человек" или "я - россиянин", то есть принадлежность не к какому-то одному народу, а к целой федерации народов. И действительно, Русь была многонациональным государством, включая в себя славянские, балтские, финно-угорские, иранские народы. Она даже появилась как федерация славян и финно-угров. И не удивительно, что Русь быстро вытеснила все иные племенные названия. Принадлежность к огромной многонациональной империи было почетным. И поэтому распад Руси так остро воспринимался и воспринимается сейчас.

Интересно, а вы задумывались когда-нибудь, что означает слово «русский»? Какой смысл оно имеет в славянских языках, кроме того, что является именем одного из славянских народов? Наверняка у многих сразу же найдется быстрый и, вроде бы, лежащий на поверхности ответ: «русскими» представителей нашего народа стали называть из-за цвета их волос («русые» волосы). Однако ответы, лежащие на поверхности, далеко не всегда оказываются правильными…

Современные ученые установили, что в древности в славянских языках слова «русь» и «русский» не имели никакого значения. А из этого следует, что сами эти слова — неславянские. Более того, если продолжить рассуждение, то получается, что и народ или народы, носившие эти имена в древние времена, тоже не были славянами. Во всяком случае, до встречи со славянами, да и какое-то время после встречи с ними, сами русы славянами не являлись.

Кроме того, некоторые ученые заметили, что в древних документах само название народа с именем “русь” было различно - руги, роги, рутены, руйи, руяны, раны, рены, русь, русы, росы, росомоны, роксаланы. Правда, другие ученые с этим мнением категорически не согласны, утверждая, что под разными похожими по созвучию именами в древних источниках представлены совершенно разные народы.

Но поиски значения слов «русь» и «русский» продолжились. И выяснилось, что оно, это значение в разных языках - разное! В одном случае это слово переводят как “красный”, “рыжий” (из кельтских языков). В другом случае - как “светлый”, «белый» (из иранских языков). В третьем случае, имя “русь” производят от шведского “родс” (гребцы на весельных ладьях)…

Так, уже многие годы в исторической науке продолжаются дискуссии об этническом происхождении русов. Кем они были? К какому этносу принадлежали?

Вообще, впервые слово «русский» упоминается в рассказе о событиях IV века нашей эры. Правда, упоминание это приведено в источнике, написанном на целую тысячу лет позже, в XIV веке. Именно у византийского писателя первой половины XIV века Никифора Григоры говорится о русском князе, занимавшем в первой трети IV века придворную должность при императоре Константине. В конце того же IV века некие «русские вои» воевали с византийским императором Феодосием, а также напали на «Селунский град».

Начиная с VI века, имя «русов» уже постоянно встречается в различных источниках - в арабских, западноевропейских, византийских. Причем, эти русы действуют на пространстве всей Европы: от Кавказских до Пиренейских гор, от побережья Балтийского моря до побережья моря Средиземного. Вот только несколько малоизвестных примеров:

773–774 гг. Во французской поэме об Ожье Датчанине (XII–XIII вв.) упоминается русский граф Эрно, возглавлявший русский отряд, защищавший Павию - столицу лангобардов - от войска Карла Великого. В Северной Италии русы занимали район Гарды близ Вероны.

Ок. 778 г. «Песнь о Роланде» (записи XII–XIV вв.) называет русов в числе противников франкского войска.

Конец VIII - начало IX века. В поэме «Сэси» русский великан Фьерабрас выступает на стороне Гитеклена-Видукинда Саксонского против Карла Великого. «Фьерабрас из Руссии » - исполин «с прекрасной гривой русых и курчавых волос, рыжеватой бородой и рубцеватым лицом».

Ок. 821 г. Географ Баварский называет русов рядом с хазарами, а также неких росов где-то в междуречье Эльбы и Салы: Аторосы, Вилиросы, Хозиросы, Забросы.

844 г. Ал-Якуби сообщает о нападении русов на Севилью в Испании.

Список этих упоминаний можно продолжать довольно долго. Причем, в данном случае, приведены упоминания, так сказать «нетрадиционные», не имеющие отношения к будущему Русскому государству, возникшему в конце IX века в землях восточных славян.

В целом же, ученые выяснили, что на карте древней Европы I-IX вв., то есть тогда, когда Древнерусского государства еще не существовало, имя «русь» было очень распространено. Сегодня известно, что какие-то четыре разные Руси были в Прибалтике. В Восточной Европе имя «русь» можно найти на берегах Днепра, на Дону, в Карпатских горах, в устье Дуная, на побережье Азовского и Каспийского морей, в Крыму. В Западной Европе - на территории современной Австрии, а также в Тюрингии и Саксонии. Кроме того, какая-то «Русь» («Руззика») входила в состав королевства вандалов в Северной Африке.

Что это были за русы? Связаны ли они были между собой? Имели ли отношение к созданию в будущем Русского государства на территории проживания восточных славян? А если имели, то какие именно русы? Все это - большие загадки…

Отгадывать загадки предлагают нам и те источники, которые рассказывают о рождении Русского государства, в том числе и знаменитые русские летописи. Дело в том, что уже в самых древних отечественных источниках излагаются разные версии происхождения «руси», противоречащие друг другу. В “Повести временных лет” представлены две версии происхождения русов. Наиболее древняя версия отождествляла “русов” с племенем полян и выводила их, вместе с другими славянами, с верховьев Дуная, из Норика. Согласно другой версии, появившейся в конце XI в., русы - это варяжское племя, “призванное” на княжение в Новгород, передавшее затем имя “Русь” Киевской земле при Олеге Вещем. (Интересно, что жители Киева, в том числе киевские князья, до конца XI века не знали имени «Рюрик», а основателем династии они считали князя Игоря). Еще одна, третья версия, представлена в “Слове о полку Игореве”, автор которого происхождение русов связывал с Северным Причерноморьем и бассейном Дона. (Кстати говоря, автор «Слова о полку Игореве» тоже не знает легенду о призвании князя Рюрика и даже не упоминает его, а это уже конец XII века!)

Но в одном большинство и отечественных и зарубежных письменных источников сходятся - славяне и русы вплоть до X в. были совершенно различными народами. Славяне - мирные земледельцы, сами выбирающие главу своего племенного союза. Русы - отличные торговцы и воины, у которых была кровнородственная община со строгой иерархией, подчинением “младших” “старшим”. Согласно свидетельствам современников, русы являлись социальной верхушкой Киевской Руси и главенствовали над славянами. Об этом писали арабские географы в IX–X вв., византийский император Константин Багрянородный (X в.), «Повесть временных лет» и многие другие.

В начале XVII века возникла новая версия, создателем которой стал швед П. Петрей, впервые назвавший русов - шведами. В XVIII веке эту версию развили немецкие историки, находившиеся на службе в Петербургской Академии наук. Первым из них стал Готлиб Зигфрид Байер, приглашенный в Россию в 1725 г. Он считал, что русы и варяги - это одно норманнское (т.е. германо-скандинавское) племя, принесшее славянским народам государственность. Правда, Байер, решив заняться вопросом о начале Руси, не знал русского языка и не собирался его учить. Последователями Байера в XVIII в. также были немцы - Г. Миллер и Л. Шлецер. Так возникла норманнская теория происхождения русов, существующая до сих пор.

Ученым-норманистам сразу же резко возразил М.В. Ломоносов, убежденный, что русы, пришедшие к восточным славянам, к тому времени уже сами были славянами и говорили на славянском языке.

И с тех пор в отечественной и зарубежной исторической литературе идет постоянная, непрекращающаяся дискуссия - кто такие русы? За почти что три столетия в научном мире утвердились несколько мнений, несколько точек зрения на этот счет. Впрочем, нужно иметь в виду, что ни одну из приведенных ниже теорий этнического происхождения русов нельзя считать окончательно доказанной. Историческая наука продолжает находиться в поиске…

Первая точка зрения: русы - это славяне. «Внутри» этой точки зрения тоже есть два разных мнения. Одни историки считают русов балтийскими славянами и утверждают, что слово “русь” близко к названиям “Рюген”, “руяне”, “руги” (княгиню Ольгу в X в. западноевропейские источники называют “королевой ругов”). Кроме того, многие арабские географы описывают некий “остров русов” в три дня пути длиной, что совпадает с размерами о. Рюген.

Другие историки признают русов жителями Среднего Поднепровья. Они замечают, что в Приднепровье встречается слово “рось” (река Рось), да и большинство арабских источников ясно помещают русов на юге Восточной Европы. А название “Русская земля” в летописи первоначально обозначало территорию полян и северян (Киев, Чернигов, Переяславль), на землях которых нет признаков влияния балтийских славян. Правда, эти ученые признают, что слово “русь” не славянское, а иранское. Но они считают, что приднепровские славяне заимствовали это название у скифо-сарматских племен задолго до образования Древнерусского государства.

Вторая точка зрения: русы - это норманны-скандинавы. В доказательство своего мнения ученые-норманисты приводят несколько доводов. Во-первых, император Византии Константин Багрянородный в сочинении “Об управлении империей” дал названия порогов на Нижнем Днепре по-славянски и по-русски. По мнению норманистов, русские названия порогов - это скандинавские названия. Во-вторых, в договорах, заключенных князем Олегом Вещим и Игорем Старым с Византией упоминаются имена русов, тоже явно не славянские. Норманисты решили, что и они имеют германское происхождение, а имена Олег и Игорь - это скандинавские “Хельгу” и “Ингвар”. В-третьих, финны и эстонцы издревле называли Швецию “Руотси”, а в Швеции рядом с Финляндией располагалась провинция Рослаген.

Исследования других ученых показали, что все эти три довода можно опровергнуть. Прежде всего, названия Днепровских порогов точнее объясняются не из скандинавских языков, а из иранских языков, в частности из аланского (осетинского) языка. Имена русов в договорах с Византией имеют аланское, кельтское, венетское, эстонское происхождение, но не германское. В частности, имя Олег имеет параллель в иранском имени “Халег”. От третьего довода норманисты отказались еще в XIX в., заметив, что название “Рослаген” появилось лишь в XIII в., а именем “Руотси” (финское “Страна скал”) финны называли и Ливонию.

Третья точка зрения: русы - это сармато-аланский народ, потомки роксолан. Слово “рус” (“рухс”) в иранских языках обозначает “светлый”, “белый”, “царственный”. По одной из версий, на территории Среднего Поднепровья и Подонья в VIII - начале IX вв. существовало сильное государство русов-алан Русский каганат. В него входили и славянские племена Поднепровья и Подонья - поляне, северяне, радимичи. Русский каганат известен и западным, и восточным письменным источникам IX в. В том же IX веке Русский каганат был разгромлен венграми-кочевниками, а многие русы-аланы оказались в итоге одними из инициаторов создания Древнерусского государства. Недаром в Киевской Руси сохранилось много следов аланской культуры, а князей Олега Вещего и Игоря Старого некоторые историки считают выходцами именно из Русского каганата.

Четвертая точка зрения: русы - это руги, жившие в Европе в I – V вв. Откуда появились руги неизвестно. Известно лишь, что руги были близки с кельтами или северными иллирийцами. В I в. н.э. руги жили по южному побережью Балтийского моря на территории нынешней Северной Германии и на острове Рюген (руги упоминаются у римского историка Тацита, жившего в I в. н.э.). В начале III в. н.э. из Скандинавии в Европу вторглись племена германцев - готов. Вторжение готов разметало ругов по всей Европе. Некоторая часть из них осталась на острове Рюген и на ближайшем к острову побережье Балтийского моря. Другая часть двинулась на восток, в Прибалтику. А еще одна большая группа ругов ушла на юг, к Римской империи. Там они получили разрешение поселиться возле границ государства римлян - по реке Дунаю, в римской провинции Норик (на территории нынешней Австрии). В V в. нашей эры эти руги основали здесь свое государство - Ругиланд. Кстати, Ругиланд в письменных источниках называется “Руссией”, “Рутенией. “Ройс” и “Ройсланд” в качестве особых графств существовали долго в Тюрингии. “Рутенией” называли и о. Рюген.

Ругиланд, как самостоятельное государство, существовал несколько десятков лет. Но во второй половине VI в. он подвергся нападению завоевателей. Некоторые руги, покинули Ругиланд и пошли на Восток. Возле реки Дунай они встретились со славянами, постепенно ославянились и стали зваться “русами”. Затем, вместе со славянами, русы переселились к берегам Днепра. Археологические раскопки подтверждают две волны такого переселения: в конце VI - начале VII вв. и во второй четверти X в. (приднепровское племя - поляне-русь).

Руги, оставшиеся жить на южных берегах Балтийского моря и на о. Рюген, в VII–VIII вв. смешались со славянами и варинами-варягами. В скором времени прибалтийских ругов стали называть русами, руянами или рутенами. А остров Рюген начал зваться Руйеном, Руденом или Руссией. В начале IX в. славяноязычные русы, вытесняемые из своих родных земель франками, начали переселяться на восток по побережью Балтийского моря. Во второй половине IX в. они достигли земель ильменьских словен, которые называли новых переселенцев варяги-русь.

Пятая точка зрения. Стараясь учитывать все эти факты, свидетельствующие о существовании совсем разных “русов”, современный историк А.Г. Кузьмин предложил еще одну версию происхождения русов. По его мнению, слово “рус” очень древнее и существовало у разных индоевропейских народов, обозначая, как правило, господствующее племя, род. Этим объясняется и его значения в разных языках - «красный», «светлый». И тот, и другой цвета у древних народов были признаками господствующего племени, «царственного» рода.

В раннем средневековье сохранилось три несвязанных между собой народа, носившие имя “рус”. Первые - это руги, происходившие северных иллирийцев. Вторые - это рутены, возможно, кельтское племя. Третьи - это “русы-тюрки”, сармато-аланы Русского каганата в степях Подонья. Кстати говоря, средневековые арабские авторы знают их как “три вида русов”. Все эти русы контактировали в разное время со славянскими племенами, были соседями славян, а позднее ославянились.

В землях восточных славян русы разного этнического происхождения пришли разными путями и из разных мест - из Прибалтики, из Подунавья, с берегов Дона и Днепра. На восточнославянской территории разные русы объединились в «род русский», который и стал правящим родом в созданном ими Русском государстве. Именно поэтому в IX-XII вв. в Древней Руси существовало, по крайней мере, четыре генеалогических предания, т.е. четыре версии происхождения «рода русского». В них называются разные «родоначальники» русов: в «Повести временных лет» - Кий (выходец из Подунавья), Рюрик (выходец из Западной Прибалтики), Игорь (выходец или из Восточной Прибалтики, или из Подонья), а в «Слове о полку Игореве» - Троян (возможно, выходец из Причерноморья). И за каждым из этих преданий стояли определенные традиции, политические и социальные силы и определенные интересы, в том числе и претензии тех или иных русов на власть в Древнерусском государстве.

Вот сколько загадок порождает, казалось бы, очень простой вопрос - что означает слово «русский»? Вот сколько таинственных страниц истории раскрывается перед нами, когда мы начинаем искать ответ на этот вопрос. Но сколько страниц истории еще остается для нас закрытыми, еще ждущими своего первооткрывателя! Ну, к примеру, в Восточной Прибалтике существовали две непонятные нам «Руссии» - «Чермная», или «Черная» (в верховьях Немана) и «Белая» (по Западной Двине). Еще большую тайну представляет собой Причерноморская Русь, которую иногда связывают с индоариями. Позднее в русских летописях упоминается загадочная «Пургасова Русь»…

Ясно только одно - в создании Древнерусского государства приняли участие разные народы, но главным оставался один - славяне. Впрочем, знаете, а ведь происхождение славян - это тоже большая и даже очень большая историческая загадка. Обычно считают…