Применили технологии, которые в наше время могут показаться наивными. Однако получившийся в итоге шедевр в 2003 году был признан лучшим мультфильмом всех времен и народов.

Ежик, говорят, был срисован с писательницы Людмилы Петрушевской , которая работала вместе с Юрием Норштейном над сценарием «Сказки сказок». По мнению Норштейна, чтобы сделать персонаж с живым объемным характером, нужен реальный прототип.

Весь фильм был нарисован художником Франческой Ярбусовой — женой Юрия Норштейна. Для «создания» и придания выразительности и фактурности главному герою, приходилось накладывать друг на друга несколько слоёв прозрачной пленки.

Мелкие детали — глазки, лапки, узелок крепились отдельно, а иголки были нарисованы белилами и акварелью.

«Филин — это тот же Ежик, только наоборот. Он такой же простодушный, только дурной», — поясняет Юрий Норштейн.

Для создания сцены с отражением Филина в луже пришлось сначала отснять отражение всех движений Филина в воде, а лапу снять отдельно (ей же и плескали воду в тазу с водой).

Схема кинозаготовки "Отражение филина в воде", 1975 г., 2003 г., Юрий Норштейн.

Запись отражения спроецировали на нарисованную лужу, а затем покадрово двигали Филина в соответствии с его отражением. Для точности совпадения движений все съёмки вели с секундомером.

«А интересно, — подумал Ежик, — если Лошадь ляжет спать, она захлебнется в тумане?»

Пожалуй, это единственная фраза из оригинальной сказки Козлова, которая осталась не тронутой. Козлов и Норштейн практически с нуля переписали весь сценарий.

«Эффект тумана является главным изобразительным и драматургическим средством фильма», — утверждает автор.

Для создания тумана был использован принцип древнекитайского марионеточного театра — на прозрачную пленку наносилась пыль, а на нижем слое находился персонаж. Чтобы погрузить Ёжика в туман, стекло с ним просто отодвигалось от туманного яруса.

В сцене, где Ежик крутит листик в лапах, кладет его на землю и скрывается в тумане, его погружение в туман сделано за счет движения яруса с Ежиком в глубину кадра.

Кадр из мультфильма "Ёжик в тумане", 1975 г., Франческа Ярбусова.

Для каждой сцены покадрово снимали движения настоящего листа — для этого его закрепили на проволоке и двигали в соответствии с обычным движением листа: лист отрывается от ветки, кружится в воздухе, падает на землю.

Дерево же было разделено на несколько отдельных частей. С определенного положения камера снимала стеклянные ярусы, на которых были нарисованы ствол и ветки дерева.

Схема кинозаготовки "Дерево", 1975 г., 2003 г., Юрий Норштейн.

Чтобы получился эффект вращающегося дерева, нужно было вращать стекла с ветвями, при том, что плоский ствол оставался неподвижен.

Музыка к мультфильму писалась с набросков режиссера, практически покадрово. И на запись шести минут звука ушло два месяца.

«Строение музыки шло от состояния персонажа: любопытство, тайна, тайна, сменившаяся облегчением, тайна непонятности, тайна, переходящая в первый страх, потом этот ужас усугубляется следующим, переходит в конструкцию дерева, первый собор, как первый взгляд на небо, потом опять ужас, но в еще более высокой степени, и опять Ежик будто внутри собора, под куполом, и дальше пошла крутня, нарезка подробностей, фантазий, перемешанных с реальностью» — поясняет Норштейн.

Собака появляется из тумана и возвращает Ёжику потерянный узелок с вареньем. В этой сцене Собака олицетворяет напряжение, сложившееся у зрителя, — она добродушно зевает во всю пасть.

«Ёжик погружается в реку Лету». Лета — река забвения в царства мертвых в греческой мифологии. Так появилось русское выражение «кануть в Лету», т.е. исчезнуть бесследно и навсегда.

Кадр из мультфильма "Ёжик в тумане", 1975 г., Франческа Ярбусова.

Рыба была «слеплена» из кусков полупрозрачной плёнки, соединенных шарнирами. Эта техника часто использовалась в китайском и индонезийском кукольном театрах. Китайская кукла дракона, соединённая шарнирами, держалась на тонких тростях и могла управляться несколькими кукольниками.

Мотыльков же снимали по другой схеме. Источник света направлялся отдельно на то место, где летают мотыльки, а свет поставлен так мягко, что вылетая из светового круга, они «растворялись» в тени.

Норштейна не раз упрекали за кривой монтаж — при смене плана в финальной сцене с Медвежонком, когда мы видим их со спины, они меняются местами. Однако это было сделано нарочно, чтобы при резкой смене кадров не нарушать пластику статичного кадра.

Кадр из мультфильма "Ёжик в тумане", 1975 г., Франческа Ярбусова.

«Я смотрел на ситуацию, происходящую в „Ежике“, как на абсолютную реальность, которая могла бы произойти со мной. Происходит преображение мира. И происходит перемена философии этого маленького персонажа. Бегало веселое, живое существо, и вот оно попадает в ситуацию абсолютно неадекватную и выходит из этой ситуации совершенно другим человеком. Это собственно то, что происходит с нами и в жизни...» Юрий Норштейн.

По материалам: kinoart.ru 15 декабря 2015

Всех посмотревших этот культовый мульт Ю.Норштейна можно разделить на две категории: тех, кому он решительно понравился и навсегда запал в душу, и тех, кто счёл тусклые кадры белибердой, а посредственных по исполнению героев подстать их непонятному миру, затянутому блёклой плёнкой туманности смысла. Примечательно, что все, кому ёжик НЕ понравился НЕ понимают, собственно говоря, о чём он, и, следовательно, не считают необходимым разбираться в том, что на их взгляд находится на грани детской наивной изобразительности и вычурного эстетства мультипликаторов. Не раз замечал, что после толкования смысла Ёжика, отношение этих людей к нему меняется на противоположное.

Итак, сначала начнём с ответа на вопрос, так почему же именно этот из тысяч советских мультиков покорил весь мир и встал в зал мультипликационной славы на вечное пристанище. Ответ прост. Дело в том, что картина Норштейна заключает в себе несколько наиболее важных общечеловеческих архетипов, которые представляются нам в виде символов. Поэтому люди с определенном мироощущением и складом ума чувствуют в Ёжике что-то очень близкое их персональному человеческому бытию. Вот и сам Юнг говорит нам об архетипе, как об особенно глубоком уровне бессознательного, выходящего за пределы личности. В мультфильме эти архетипы выражаются посредством символов загробного и потустороннего мира. Они соотнесены с образами и персонажами и вполне укладываются в традиционную трактовку мифологии мультфильма.

Поэтому если попробовать интерпретировать сказочную семантику исходя из её мифологических истоков, мы сразу можем сказать, что картина Норштейна представляет собой картину путешествия главного героя сказки сквозь границу двух миров - реального и потустороннего. Я говорю о сказке, так как мульт был основан на основе сказки С. Козлова с одноимённым названием, однако концепт Норштейна существенно превосходит текст в плане образов-символов, восходящих к древнейшим архетипическим образам, которые выявляются в мифах и верованиях, произведениях литературы, наконец, снах и бредовых фантазиях.

Осью мультфильма является как бы переправа в иное царство. Эта переправа - один из самых ярких моментов пространственного движения героя. Если внимательно присмотреться к композиции, то вся земля, по которой идёт ёжик имеет ощутимую округлость, в связи с чем, по мере продвижения героя движется и сама почва под ним. Такая космогоническая точность необычайно важна в нашем контексте.

Всё действие происходит осенью, во время, когда всё земное умирает. Ёжик по замыслу тоже должен умереть, но не в прямом смысле, а как бы символически, совершив путешествие в царство смерти для постижения главной своей истины. После этого почти экстатического откровения его ждёт перерождение и новая жизнь. Это ли не символ циклотационности природы, смены её состояний на нашей планете?
Именно из-за необходимости показать именно ПРИРОДНУЮ сторону и были выбраны звери в качестве героев. Отсюда возникает вопрос: ведь во многих религиях и верованиях путешествие в царство мертвых уготовано только человеку, да и вообще, как звери могут сознавать высшие откровения? В данном случае, Ёжик, ну и все остальные - суть - символы сочетания природного начала и духовного самосознания. А таким качеством обладает только одно существо на земле - человек.

Итак, осень, вечер, сумерки. Окружающее бытие выражает внутреннее состояние героя - такое же серое, сумеречное и предсмертное. Почти сразу после того, как ёжик отправился к Медвежонку, он видит разлитое вещество тумана и чарующие силуэты лошади в нём.

Лошадь - и есть то самое откровение, которое уготовано для нашего туманного путешественника. Без колебаний он спускается всё ниже и ниже, в долину, чтобы посмотреть, что там внутри. Откровение в виде лошади ещё слишком неуловимо, но чисто человеческое любопытство движет вперед. По жанру этот мультфильм можно смело назвать визионерским, но понимание пространства после смерти имеет отношение скорее к самым древним культурам, нежели средневековым или христианским. Так что в отличие от Данте, который тоже решил совершить похожую прогулку, Ёжик не попадает в ад в традиционном его понимании. Этот хронотоп представляется нам через место, где всё земное и привычное вдруг меняет свои характеристики.

Скажем, сова - символ мудрости - ведет себя как сумасшедшая (Ёжик даже говорит ей «псих»). Рыба - существо безмолвное - приобретает способность говорить. Огонь - соединение тепла и света - трансформируется в туманном потустороннем мире в холодный свет светлячков.

Самое главное откровение Ёжика, которое ему предстоит пережить, предстает нам в образе лошади. Она белая - намёк на то, что откровение божественно. Да и сама лошадь по себе - в мифологии символ солярный. Этот солярный конь-огонь становится ночным лунным конем, то есть, природа в нашей сказке тоже меняет знак на противоположный. Стремление Ёжика узнать, что же происходит с лошадью в тумане можно оценивать как внутреннюю необходимость духовного перерождения. Но наш герой ещё не понимает, что рационального познания Лошади как откровения не хватит. И просто «узнать» о ней что-то не будет соответствовать его сверхзадачи. Поэтому-то он и подходит к огромному дубу.

Это не просто дерево, это Древо Жизни, Мировое Древо, в котором соединены все три мира - подземный, земной и небесный. Топографически дерево также проходит сквозь границы трёх миров - хтонического, земного и небесного. Эта «троица» применима и к методам познания. Ёжик находится глубоко потрясённым строением гиганта-дуба, в котором воплощено рациональное, эмпирическое и метафизическое познание. Безбрежность познания (в том числе и абсолюта) показана режиссером Ю. Норштейном в противопоставлении маленького существа - Ёжика, огромному - Дубу, который рассматривается зрительно во вращении (символ движения Вселенной). Рядом с такой альфой и омегой Вселенной он вспоминает об оставленном где-то мешочке с баночкой малинового варения - вещью, взятой из того, земного мира. Этот по всем канонам сказочный предмет приносит ему собака. Собака - существо, являющееся одновременно добрым сказочным животным и помощником, проводником в царство мёртвых (можно сравнить с египетским Анубисом).

На пути в тумане Ёжику встречается Река - важный мифологический символ, элемент сакральной топографии. Река выступает в ряде мифологий в качестве некоего стержня Вселенной, мирового пути, пронизывающего верхний, средний и нижний миры и имеет пограничную функцию, являясь рубежом между этими пространствами. С погружением в реку символизируется познание, с переправой - завершение важного дела, обретение нового статуса, новой жизни. Ёжика несёт вниз по течению, и в самой воде обнаруживается добрый дух, помощник, «безмолвно-говорящая» невидимая рыба. Рыба выносит Ёжика на противоположный берег, на землю, или даже «средний мир», «центр космоса» и «начало жизни». Кстати, если проводить аналогию с традиционной архитектоникой ада и рая, то наша река может походить на знаменитую реку Лету, реку Забвения. Она протекает возле Эдема (Райского Сада), а её воды уносят память о грехах, омывая очистившиеся души. Для Ёжика, это своеобразный порог, ступень в его развитии, когда все старое отброшено и поняты сакральные истины. Помните, Ёжик говорит Рыбе «спасибо», на что она ему отвечает «не за что». Это довольно многозначительный момент мультфильма. Словом «не за что» имелось в виду отрицание благодарения Ёжика, так как он САМ выполнил довольно трудную часть работы по собственной подготовке к пониманию истины.

Целью путешествия Ёжика до вхождения в туман была встреча с Медвежонком - они вместе считали звезды или в нашем понимании, символы верхнего мира в архаической мифологии. Этот счёт звезд тоже можно рассматривать как мотив познания. Правда, в сюжете есть также и символическое подтверждение другого сакрального знания - о бессмертии. И ярким образом такого знания является повторяющееся на протяжении всего мультипликационного действия упоминание о сгорании в огне можжевеловых веточках, на которых Медвежонок ставит самовар. С можжевельником, а равно как и с кедром и кипарисом, в мифологических представлениях связаны представления о красоте, бессмертии, неразрушимости и величии. А ещё с ними устойчиво связывается символика смерти и её преодоления как начала вечной жизни. Ёжик настолько потрясен открывшейся для него огромной картиной Вселенной, что практически безучастен к словам и действиям Медвежонка. Ёжик смотрит на огонь и продолжает размышлять об участи белой Лошади в тумане. «Как она там, в тумане?»

Итак, подведём итоги. Мы, прежде всего имеем, как уже выяснилось, не просто ежа в качестве главного героя, но аллегорию на человека, как соединение природного и рационального. Наш герой находится на определённом пороге своей жизни, когда для его сознания уже наступила глубокая осень (не путать со старостью), а он так и не познал божественной Истины. Его сумеречное состояние души стало подстать прохладному вечеру, в который он задумал поход в гости. Но на пути ему встречается глубокое облако густого тумана, символа неизвестности. Чисто человеческое любопытство, ну и желание приблизиться к Откровению (белая Лошадь) движет нашим существом и он делает первый шаг в пелену, то есть, в другой мир. В этом мире всё пугает и кажется фантасмагорически неизвестным сознанию Ёжика. Отчасти - потому что знакомые существа ведут себя наоборот, отчасти - потому что у него нет духовного ориентира, ну или светлого лучика познания. Тропинка приводит его к Дубу - месту единения всех частей Вселенной и месту сочетания всех степеней познания. Ёжик потрясён открывшейся перед ним Истиной мироздания и его цель - уже Откровение (Лошадь), к которому путешественник стал подготовлен. Это ещё один шаг по направлению к преодолению крайнего момента его прежнего бытия, его осенней жизни.

Река Забвения (Лета) смывает с него всё старое и переносит его (с помощью духовного посредника - Рыбы) на другой берег. Так он и выбирается ОТТУДА, но уже преображенным. «Постойте! - скажете вы - а где же то самое Откровение в виде Лошади, познанное Ёжиком?» Отвечаю: это самое Откровение в мультфильме не показано, так как, во-первых, его слишком сложно передать средствами изобразительности, а во-вторых, это самое настоящее таинство, которое может существовать только для одного существа и больше никого. Это таинство отчасти познанное Ёжиком (отчасти - так как полное познание абсолюта невозможно) настолько цепляет его, что он безучастен к словам своего друга Медвежонка, так как продолжает размышление о Лошади. Кстати, наш герой не задаётся вопросом, что это за Лошадь, где она находится и зачем пришла сюда. В первый раз его интересует, «потонет ли Лошадь в тумане?», то есть сможет ли его разум вместить или лучше сказать, объять Откровение или нет. А второй раз (уже после перерождения) Ёжика заботит вопрос, «как она там, в тумане?», то есть, познана лишь часть, а остальное находится за рамкой его рациональной стороны.

В качестве заключения могу сказать, что мультфильм Ю.Норштейна практически напрямую обращается к глубинам человеческого мировосприятия, балансирующим на грани сознания и бессознательного. Для такого мощного посыла, режиссёром был избран эффект несовершенства формы, то есть, её жертвование в пользу содержания. Так что если кто-то говорит, что просто напросто не понимает этот мульт, то он ещё не заходил дальше формы, в туманное пространство архитектоники мироздания.

Использованная литература (навести мышкой)

Всех посмотревших этот культовый мульт Ю.Норштейна можно разделить на две категории: тех, кому он решительно понравился и навсегда запал в душу, и тех, кто счёл тусклые кадры белибердой, а посредственных по исполнению героев подстать их непонятному миру, затянутому блёклой плёнкой туманности смысла. Примечательно, что все, кому ёжик НЕ понравился НЕ понимают, собственно говоря, о чём он, и, следовательно, не считают необходимым разбираться в том, что на их взгляд находится на грани детской наивной изобразительности и вычурного эстетства мультипликаторов. Не раз замечал, что после толкования смысла Ёжика, отношение этих людей к нему меняется на противоположное.

Итак, сначала начнём с ответа на вопрос, так почему же именно этот из тысяч советских мультиков покорил весь мир и встал в зал мультипликационной славы на вечное пристанище. Ответ прост. Дело в том, что картина Норштейна заключает в себе несколько наиболее важных общечеловеческих архетипов, которые представляются нам в виде символов. Поэтому люди с определенном мироощущением и складом ума чувствуют в Ёжике что-то очень близкое их персональному человеческому бытию. Вот и сам Юнг говорит нам об архетипе, как об особенно глубоком уровне бессознательного, выходящего за пределы личности. В мультфильме эти архетипы выражаются посредством символов загробного и потустороннего мира. Они соотнесены с образами и персонажами и вполне укладываются в традиционную трактовку мифологии мультфильма.

Поэтому если попробовать интерпретировать сказочную семантику исходя из её мифологических истоков, мы сразу можем сказать, что картина Норштейна представляет собой картину путешествия главного героя сказки сквозь границу двух миров – реального и потустороннего. Я говорю о сказке, так как мульт был основан на основе сказки С. Козлова с одноимённым названием, однако концепт Норштейна существенно превосходит текст в плане образов-символов, восходящих к древнейшим архетипическим образам, которые выявляются в мифах и верованиях, произведениях литературы, наконец, снах и бредовых фантазиях.

Осью мультфильма является как бы переправа в иное царство. Эта переправа – один из самых ярких моментов пространственного движения героя. Если внимательно присмотреться к композиции, то вся земля, по которой идёт ёжик имеет ощутимую округлость, в связи с чем, по мере продвижения героя движется и сама почва под ним. Такая космогоническая точность необычайно важна в нашем контексте.

Всё действие происходит осенью, во время, когда всё земное умирает. Ёжик по замыслу тоже должен умереть, но не в прямом смысле, а как бы символически, совершив путешествие в царство смерти для постижения главной своей истины. После этого почти экстатического откровения его ждёт перерождение и новая жизнь. Это ли не символ циклотационности природы, смены её состояний на нашей планете?
Именно из-за необходимости показать именно ПРИРОДНУЮ сторону и были выбраны звери в качестве героев. Отсюда возникает вопрос: ведь во многих религиях и верованиях путешествие в царство мертвых уготовано только человеку, да и вообще, как звери могут сознавать высшие откровения? В данном случае, Ёжик, ну и все остальные – суть – символы сочетания природного начала и духовного самосознания. А таким качеством обладает только одно существо на земле – человек.

Итак, осень, вечер, сумерки. Окружающее бытие выражает внутреннее состояние героя – такое же серое, сумеречное и предсмертное. Почти сразу после того, как ёжик отправился к Медвежонку, он видит разлитое вещество тумана и чарующие силуэты лошади в нём.

Лошадь – и есть то самое откровение, которое уготовано для нашего туманного путешественника. Без колебаний он спускается всё ниже и ниже, в долину, чтобы посмотреть, что там внутри. Откровение в виде лошади ещё слишком неуловимо, но чисто человеческое любопытство движет вперед. По жанру этот мультфильм можно смело назвать визионерским, но понимание пространства после смерти имеет отношение скорее к самым древним культурам, нежели средневековым или христианским. Так что в отличие от Данте, который тоже решил совершить похожую прогулку, Ёжик не попадает в ад в традиционном его понимании. Этот хронотоп представляется нам через место, где всё земное и привычное вдруг меняет свои характеристики.

Скажем, сова – символ мудрости – ведет себя как сумасшедшая (Ёжик даже говорит ей «псих»). Рыба – существо безмолвное – приобретает способность говорить. Огонь – соединение тепла и света – трансформируется в туманном потустороннем мире в холодный свет светлячков.

Самое главное откровение Ёжика, которое ему предстоит пережить, предстает нам в образе лошади. Она белая – намёк на то, что откровение божественно. Да и сама лошадь по себе – в мифологии символ солярный. Этот солярный конь-огонь становится ночным лунным конем, то есть, природа в нашей сказке тоже меняет знак на противоположный. Стремление Ёжика узнать, что же происходит с лошадью в тумане можно оценивать как внутреннюю необходимость духовного перерождения. Но наш герой ещё не понимает, что рационального познания Лошади как откровения не хватит. И просто «узнать» о ней что-то не будет соответствовать его сверхзадачи. Поэтому-то он и подходит к огромному дубу.

Это не просто дерево, это Древо Жизни, Мировое Древо, в котором соединены все три мира – подземный, земной и небесный. Топографически дерево также проходит сквозь границы трёх миров – хтонического, земного и небесного. Эта «троица» применима и к методам познания. Ёжик находится глубоко потрясённым строением гиганта-дуба, в котором воплощено рациональное, эмпирическое и метафизическое познание. Безбрежность познания (в том числе и абсолюта) показана режиссером Ю. Норштейном в противопоставлении маленького существа – Ёжика, огромному – Дубу, который рассматривается зрительно во вращении (символ движения Вселенной). Рядом с такой альфой и омегой Вселенной он вспоминает об оставленном где-то мешочке с баночкой малинового варения – вещью, взятой из того, земного мира. Этот по всем канонам сказочный предмет приносит ему собака. Собака – существо, являющееся одновременно добрым сказочным животным и помощником, проводником в царство мёртвых (можно сравнить с египетским Анубисом).

На пути в тумане Ёжику встречается Река – важный мифологический символ, элемент сакральной топографии. Река выступает в ряде мифологий в качестве некоего стержня Вселенной, мирового пути, пронизывающего верхний, средний и нижний миры и имеет пограничную функцию, являясь рубежом между этими пространствами. С погружением в реку символизируется познание, с переправой - завершение важного дела, обретение нового статуса, новой жизни. Ёжика несёт вниз по течению, и в самой воде обнаруживается добрый дух, помощник, «безмолвно-говорящая» невидимая рыба. Рыба выносит Ёжика на противоположный берег, на землю, или даже «средний мир», «центр космоса» и «начало жизни». Кстати, если проводить аналогию с традиционной архитектоникой ада и рая, то наша река может походить на знаменитую реку Лету, реку Забвения. Она протекает возле Эдема (Райского Сада), а её воды уносят память о грехах, омывая очистившиеся души. Для Ёжика, это своеобразный порог, ступень в его развитии, когда все старое отброшено и поняты сакральные истины. Помните, Ёжик говорит Рыбе «спасибо», на что она ему отвечает «не за что». Это довольно многозначительный момент мультфильма. Словом «не за что» имелось в виду отрицание благодарения Ёжика, так как он САМ выполнил довольно трудную часть работы по собственной подготовке к пониманию истины.

Целью путешествия Ёжика до вхождения в туман была встреча с Медвежонком – они вместе считали звезды или в нашем понимании, символы верхнего мира в архаической мифологии. Этот счёт звезд тоже можно рассматривать как мотив познания. Правда, в сюжете есть также и символическое подтверждение другого сакрального знания – о бессмертии. И ярким образом такого знания является повторяющееся на протяжении всего мультипликационного действия упоминание о сгорании в огне можжевеловых веточках, на которых Медвежонок ставит самовар. С можжевельником, а равно как и с кедром и кипарисом, в мифологических представлениях связаны представления о красоте, бессмертии, неразрушимости и величии. А ещё с ними устойчиво связывается символика смерти и её преодоления как начала вечной жизни. Ёжик настолько потрясен открывшейся для него огромной картиной Вселенной, что практически безучастен к словам и действиям Медвежонка. Ёжик смотрит на огонь и продолжает размышлять об участи белой Лошади в тумане. «Как она там, в тумане?»

Итак, подведём итоги. Мы, прежде всего имеем, как уже выяснилось, не просто ежа в качестве главного героя, но аллегорию на человека, как соединение природного и рационального. Наш герой находится на определённом пороге своей жизни, когда для его сознания уже наступила глубокая осень (не путать со старостью), а он так и не познал божественной Истины. Его сумеречное состояние души стало подстать прохладному вечеру, в который он задумал поход в гости. Но на пути ему встречается глубокое облако густого тумана, символа неизвестности. Чисто человеческое любопытство, ну и желание приблизиться к Откровению (белая Лошадь) движет нашим существом и он делает первый шаг в пелену, то есть, в другой мир. В этом мире всё пугает и кажется фантасмагорически неизвестным сознанию Ёжика. Отчасти – потому что знакомые существа ведут себя наоборот, отчасти – потому что у него нет духовного ориентира, ну или светлого лучика познания. Тропинка приводит его к Дубу – месту единения всех частей Вселенной и месту сочетания всех степеней познания. Ёжик потрясён открывшейся перед ним Истиной мироздания и его цель – уже Откровение (Лошадь), к которому путешественник стал подготовлен. Это ещё один шаг по направлению к преодолению крайнего момента его прежнего бытия, его осенней жизни.

Река Забвения (Лета) смывает с него всё старое и переносит его (с помощью духовного посредника – Рыбы) на другой берег. Так он и выбирается ОТТУДА, но уже преображенным. «Постойте! – скажете вы – а где же то самое Откровение в виде Лошади, познанное Ёжиком?» Отвечаю: это самое Откровение в мультфильме не показано, так как, во-первых, его слишком сложно передать средствами изобразительности, а во-вторых, это самое настоящее таинство, которое может существовать только для одного существа и больше никого. Это таинство отчасти познанное Ёжиком (отчасти – так как полное познание абсолюта невозможно) настолько цепляет его, что он безучастен к словам своего друга Медвежонка, так как продолжает размышление о Лошади. Кстати, наш герой не задаётся вопросом, что это за Лошадь, где она находится и зачем пришла сюда. В первый раз его интересует, «потонет ли Лошадь в тумане?», то есть сможет ли его разум вместить или лучше сказать, объять Откровение или нет. А второй раз (уже после перерождения) Ёжика заботит вопрос, «как она там, в тумане?», то есть, познана лишь часть, а остальное находится за рамкой его рациональной стороны.

В качестве заключения могу сказать, что мультфильм Ю.Норштейна практически напрямую обращается к глубинам человеческого мировосприятия, балансирующим на грани сознания и бессознательного. Для такого мощного посыла, режиссёром был избран эффект несовершенства формы, то есть, её жертвование в пользу содержания. Так что если кто-то говорит, что просто напросто не понимает этот мульт, то он ещё не заходил дальше формы, в туманное пространство архитектоники мироздания.

Ежик сказал Медвежонку:

Как все-таки хорошо, что мы друг у друга есть!
Медвежонок кивнул.
- Ты только представь себе: меня нет, ты сидишь один и поговорить не с кем.
- А ты где?
- А меня нет.
- Так не бывает, - сказал Медвежонок.
- Я тоже так думаю, - сказал Ежик. - Но вдруг вот - меня совсем нет. Ты один. Ну что ты будешь делать?
- Пойду к тебе.
- Вот глупый! Меня же нет?
- Тогда ты сидишь на реке и смотришь на месяц.
- И на реке нет.
- Тогда ты пошел куда-нибудь и еще не вернулся. Я побегу, обшарю весь лес и тебя найду!
- Нет, - сказал Ежик. - Меня ни капельки нет. Понимаешь?
- Что ты ко мне пристал? - рассердился Медвежонок. -Если тебя нет, то и меня нет. Понял?

Всех посмотревших этот культовый мульт Ю.Норштейна можно разделить на две категории: тех, кому он решительно понравился и навсегда запал в душу, и тех, кто счёл тусклые кадры белибердой, а посредственных по исполнению героев подстать их непонятному миру, затянутому блёклой плёнкой туманности смысла. Примечательно, что все, кому ёжик НЕ понравился НЕ понимают, собственно говоря, о чём он, и, следовательно, не считают необходимым разбираться в том, что на их взгляд находится на грани детской наивной изобразительности и вычурного эстетства мультипликаторов. Не раз замечал, что после толкования смысла Ёжика, отношение этих людей к нему меняется на противоположное.

Итак, сначала начнём с ответа на вопрос, так почему же именно этот из тысяч советских мультиков покорил весь мир и встал в зал мультипликационной славы на вечное пристанище. Ответ прост. Дело в том, что картина Норштейна заключает в себе несколько наиболее важных общечеловеческих архетипов, которые представляются нам в виде символов. Поэтому люди с определенном мироощущением и складом ума чувствуют в Ёжике что-то очень близкое их персональному человеческому бытию. Вот и сам Юнг говорит нам об архетипе, как об особенно глубоком уровне бессознательного, выходящего за пределы личности. В мультфильме эти архетипы выражаются посредством символов загробного и потустороннего мира. Они соотнесены с образами и персонажами и вполне укладываются в традиционную трактовку мифологии мультфильма.

Поэтому если попробовать интерпретировать сказочную семантику исходя из её мифологических истоков, мы сразу можем сказать, что картина Норштейна представляет собой картину путешествия главного героя сказки сквозь границу двух миров - реального и потустороннего. Я говорю о сказке, так как мульт был основан на основе сказки С. Козлова с одноимённым названием, однако концепт Норштейна существенно превосходит текст в плане образов-символов, восходящих к древнейшим архетипическим образам, которые выявляются в мифах и верованиях, произведениях литературы, наконец, снах и бредовых фантазиях.

Осью мультфильма является как бы переправа в иное царство. Эта переправа - один из самых ярких моментов пространственного движения героя. Если внимательно присмотреться к композиции, то вся земля, по которой идёт ёжик имеет ощутимую округлость, в связи с чем, по мере продвижения героя движется и сама почва под ним. Такая космогоническая точность необычайно важна в нашем контексте.

Всё действие происходит осенью, во время, когда всё земное умирает. Ёжик по замыслу тоже должен умереть, но не в прямом смысле, а как бы символически, совершив путешествие в царство смерти для постижения главной своей истины. После этого почти экстатического откровения его ждёт перерождение и новая жизнь. Это ли не символ циклотационности природы, смены её состояний на нашей планете?
Именно из-за необходимости показать именно ПРИРОДНУЮ сторону и были выбраны звери в качестве героев. Отсюда возникает вопрос: ведь во многих религиях и верованиях путешествие в царство мертвых уготовано только человеку, да и вообще, как звери могут сознавать высшие откровения? В данном случае, Ёжик, ну и все остальные - суть - символы сочетания природного начала и духовного самосознания. А таким качеством обладает только одно существо на земле - человек.

Итак, осень, вечер, сумерки. Окружающее бытие выражает внутреннее состояние героя - такое же серое, сумеречное и предсмертное. Почти сразу после того, как ёжик отправился к Медвежонку, он видит разлитое вещество тумана и чарующие силуэты лошади в нём.

Лошадь - и есть то самое откровение, которое уготовано для нашего туманного путешественника. Без колебаний он спускается всё ниже и ниже, в долину, чтобы посмотреть, что там внутри. Откровение в виде лошади ещё слишком неуловимо, но чисто человеческое любопытство движет вперед. По жанру этот мультфильм можно смело назвать визионерским, но понимание пространства после смерти имеет отношение скорее к самым древним культурам, нежели средневековым или христианским. Так что в отличие от Данте, который тоже решил совершить похожую прогулку, Ёжик не попадает в ад в традиционном его понимании. Этот хронотоп представляется нам через место, где всё земное и привычное вдруг меняет свои характеристики.

Скажем, сова - символ мудрости - ведет себя как сумасшедшая (Ёжик даже говорит ей «псих»). Рыба - существо безмолвное - приобретает способность говорить. Огонь - соединение тепла и света - трансформируется в туманном потустороннем мире в холодный свет светлячков.

Самое главное откровение Ёжика, которое ему предстоит пережить, предстает нам в образе лошади. Она белая - намёк на то, что откровение божественно. Да и сама лошадь по себе - в мифологии символ солярный. Этот солярный конь-огонь становится ночным лунным конем, то есть, природа в нашей сказке тоже меняет знак на противоположный. Стремление Ёжика узнать, что же происходит с лошадью в тумане можно оценивать как внутреннюю необходимость духовного перерождения. Но наш герой ещё не понимает, что рационального познания Лошади как откровения не хватит. И просто «узнать» о ней что-то не будет соответствовать его сверхзадачи. Поэтому-то он и подходит к огромному дубу.

Это не просто дерево, это Древо Жизни, Мировое Древо, в котором соединены все три мира - подземный, земной и небесный. Топографически дерево также проходит сквозь границы трёх миров - хтонического, земного и небесного. Эта «троица» применима и к методам познания. Ёжик находится глубоко потрясённым строением гиганта-дуба, в котором воплощено рациональное, эмпирическое и метафизическое познание. Безбрежность познания (в том числе и абсолюта) показана режиссером Ю. Норштейном в противопоставлении маленького существа - Ёжика, огромному - Дубу, который рассматривается зрительно во вращении (символ движения Вселенной). Рядом с такой альфой и омегой Вселенной он вспоминает об оставленном где-то мешочке с баночкой малинового варения - вещью, взятой из того, земного мира. Этот по всем канонам сказочный предмет приносит ему собака. Собака - существо, являющееся одновременно добрым сказочным животным и помощником, проводником в царство мёртвых (можно сравнить с египетским Анубисом).

На пути в тумане Ёжику встречается Река - важный мифологический символ, элемент сакральной топографии. Река выступает в ряде мифологий в качестве некоего стержня Вселенной, мирового пути, пронизывающего верхний, средний и нижний миры и имеет пограничную функцию, являясь рубежом между этими пространствами. С погружением в реку символизируется познание, с переправой - завершение важного дела, обретение нового статуса, новой жизни. Ёжика несёт вниз по течению, и в самой воде обнаруживается добрый дух, помощник, «безмолвно-говорящая» невидимая рыба. Рыба выносит Ёжика на противоположный берег, на землю, или даже «средний мир», «центр космоса» и «начало жизни». Кстати, если проводить аналогию с традиционной архитектоникой ада и рая, то наша река может походить на знаменитую реку Лету, реку Забвения. Она протекает возле Эдема (Райского Сада), а её воды уносят память о грехах, омывая очистившиеся души. Для Ёжика, это своеобразный порог, ступень в его развитии, когда все старое отброшено и поняты сакральные истины. Помните, Ёжик говорит Рыбе «спасибо», на что она ему отвечает «не за что». Это довольно многозначительный момент мультфильма. Словом «не за что» имелось в виду отрицание благодарения Ёжика, так как он САМ выполнил довольно трудную часть работы по собственной подготовке к пониманию истины.

Целью путешествия Ёжика до вхождения в туман была встреча с Медвежонком - они вместе считали звезды или в нашем понимании, символы верхнего мира в архаической мифологии. Этот счёт звезд тоже можно рассматривать как мотив познания. Правда, в сюжете есть также и символическое подтверждение другого сакрального знания - о бессмертии. И ярким образом такого знания является повторяющееся на протяжении всего мультипликационного действия упоминание о сгорании в огне можжевеловых веточках, на которых Медвежонок ставит самовар. С можжевельником, а равно как и с кедром и кипарисом, в мифологических представлениях связаны представления о красоте, бессмертии, неразрушимости и величии. А ещё с ними устойчиво связывается символика смерти и её преодоления как начала вечной жизни. Ёжик настолько потрясен открывшейся для него огромной картиной Вселенной, что практически безучастен к словам и действиям Медвежонка. Ёжик смотрит на огонь и продолжает размышлять об участи белой Лошади в тумане. «Как она там, в тумане?»

Итак, подведём итоги. Мы, прежде всего имеем, как уже выяснилось, не просто ежа в качестве главного героя, но аллегорию на человека, как соединение природного и рационального. Наш герой находится на определённом пороге своей жизни, когда для его сознания уже наступила глубокая осень (не путать со старостью), а он так и не познал божественной Истины. Его сумеречное состояние души стало подстать прохладному вечеру, в который он задумал поход в гости. Но на пути ему встречается глубокое облако густого тумана, символа неизвестности. Чисто человеческое любопытство, ну и желание приблизиться к Откровению (белая Лошадь) движет нашим существом и он делает первый шаг в пелену, то есть, в другой мир. В этом мире всё пугает и кажется фантасмагорически неизвестным сознанию Ёжика. Отчасти - потому что знакомые существа ведут себя наоборот, отчасти - потому что у него нет духовного ориентира, ну или светлого лучика познания. Тропинка приводит его к Дубу - месту единения всех частей Вселенной и месту сочетания всех степеней познания. Ёжик потрясён открывшейся перед ним Истиной мироздания и его цель - уже Откровение (Лошадь), к которому путешественник стал подготовлен. Это ещё один шаг по направлению к преодолению крайнего момента его прежнего бытия, его осенней жизни.

Река Забвения (Лета) смывает с него всё старое и переносит его (с помощью духовного посредника - Рыбы) на другой берег. Так он и выбирается ОТТУДА, но уже преображенным. «Постойте! - скажете вы - а где же то самое Откровение в виде Лошади, познанное Ёжиком?» Отвечаю: это самое Откровение в мультфильме не показано, так как, во-первых, его слишком сложно передать средствами изобразительности, а во-вторых, это самое настоящее таинство, которое может существовать только для одного существа и больше никого. Это таинство отчасти познанное Ёжиком (отчасти - так как полное познание абсолюта невозможно) настолько цепляет его, что он безучастен к словам своего друга Медвежонка, так как продолжает размышление о Лошади. Кстати, наш герой не задаётся вопросом, что это за Лошадь, где она находится и зачем пришла сюда. В первый раз его интересует, «потонет ли Лошадь в тумане?», то есть сможет ли его разум вместить или лучше сказать, объять Откровение или нет. А второй раз (уже после перерождения) Ёжика заботит вопрос, «как она там, в тумане?», то есть, познана лишь часть, а остальное находится за рамкой его рациональной стороны.

В качестве заключения могу сказать, что мультфильм Ю.Норштейна практически напрямую обращается к глубинам человеческого мировосприятия, балансирующим на грани сознания и бессознательного. Для такого мощного посыла, режиссёром был избран эффект несовершенства формы, то есть, её жертвование в пользу содержания. Так что если кто-то говорит, что просто напросто не понимает этот мульт, то он ещё не заходил дальше формы, в туманное пространство архитектоники мироздания.

Использованная литература (навести мышкой)

Норштейн покорил мир 36 лет назад, создав легендарного «Ежика в тумане», который был признан лучшим мультфильмом всех времён и народов по результатам опроса кинокритиков и мультипликаторов разных стран

30 лет назад началась тяжба двух художников - Юрия Норштейна и Николая Гоголя. Складывается впечатление, что вся жизнь, все кино Норштейна ДО - было истоком «Шинели», разбегом «Шинели». 30 лет назад на полном ходу Норштейн врезался в «Шинель».

В Москве, в Марьиной Роще, в бедной еврейской семье жил мальчик Юра Норштейн. Он, конечно, не знал, что судьба его во многом будет схожа с судьбой Гоголя. У него будет много учеников, он будет учить их ремеслу, как учил его в детстве папа, наладчик деревообрабатывающих станков, «не отрываться от дела своей жизни ради заработка».

Норштейн верен этому завету, вот только нетерпеливые соотечественники попрекают его медлительностью. И постепенно, за 30 лет работы над «Шинелью», из которой он никак не может выйти, он стал великим отшельником. Однажды собратья вручили ему шутливый приз - «Золотую черепаху».

Норштейн покорил мир 36 лет назад, создав легендарного «Ежика в тумане». Позади - чуть менее знаменитые «Битва при Керженце», «Лиса и заяц», «Журавль и цапля». «Ёжик в тумане» был признан лучшим мультфильмом всех времён и народов по результатам опроса кинокритиков и мультипликаторов разных стран. Спустя три года Норштейн поражает мир «Сказкой сказок». В 1984-м, по результатам другого международного опроса, проведённого Академией Киноискусства совместно с Голливудом, «Сказка» признана «лучшим анимационным фильмом всех времен и народов». К этому моменту режиссер уже три года работал над «Шинелью».

30 лет тяжбы Норштейна с Гоголем. Сотни безответных вопросов одного к другому, оставившему о себе одну большую тайну. Тайной остается и то, почему Норштейн не может закончить свой фильм? Нам, его современникам, остается лишь осторожно прислушаться к художнику, прикоснуться к тайне его мучительного творческого процесса.

Чувствительные японцы раньше других распознали в Норштейне учителя, гения. Более 20 раз они приглашали его вести в Токио мастер-класс, по заказу японских коллег Норштейн сделал фильм «Зимние дни» по стихам великого японского поэта Басё. Норштейну была вручена главная правительственная награда Японии - Орден Восходящего солнца. На производство «Шинели» подчас не было ни сил, ни денег.

Развал страны стал личной трагедией мастера. Дети выросли, жена Франческа переехала жить на дачу. Чтобы создать свою студию, Норштейну пришлось покинуть свой дом и обосноваться в помещении студии, где мастер живет и по сей день в окружении сотен эскизов Акакия, глядящего на него со всех стен.

В фильме мы побродим вместе с мастером по Москве, по местам его детства, вернее, того, что от них осталось, будем следить за тем, как он колдует в своей мастерской, в поисках образов и состояний Башмачкина, вспоминает работу над фильмами, которые принесли ему мировую славу. Здесь, в студии, Норштейн сам продает свою книгу «Снег на траве». Книга о связи времен и культур, о том, какими смыслами мы наделяем свою жизнь. Труд поистине уникальный.

Уникальные кадры, запечатлевшие работу режиссера над фильмами «Сказка Сказок» и «Шинель», общение мастера с друзьями и коллегами предоставлены Юрием Норштейном эксклюзивно для нашего фильма. Специально для фильма приобретены кадры мастер-классов Норштейна в Токио в период подготовки к съемкам фильма «Зимние дни», в доме поэта Басё.

В фильме принимают участие близкие и друзья Юрия Борисовича, в том числе народный артист СССР Алексей Баталов, режиссер Отар Иоселиани, лауреат премии «Оскар» японский режиссер Хаяо Миядзаки, доктор искусствоведения Паола Волкова, писатель Людмила Петрушевская, подруга детства Галина Смирнова, брат Григорий Норштейн, сын Борис Норштейн и другие.

Производство: ООО «КОД-фильм+», 2011

Режиссер: Олеся Фокина

О ДЕТСТВЕ

Юрий Норштейн: Родился в 1941 году, 15 сентября в деревне Андреевка Пензенской области, в одном из мест, куда ехали из Москвы эвакуированные. В 1943 году мы с мамой и старшим братом возвратились в Москву. Жили мы в Марьиной роще. Собственно, это моя родина - без нее не было бы моих фильмов. Я очень любил Марьину рощу. У меня всегда был такой стук сердца, что я сейчас заверну в свой двор. Дети кричат, зажигается свет в окнах, а в этом свету сидят мои близкие - мой отец, моя мама, - у них свой разговор идет. Папа был в известной степени жестоким человеком. Как ни странно, при том что он меня лупил нещадно, я его любил больше, чем маму. По-моему, в 1951 году его уволили с работы. Ему предложили быть стукачом. Он отказался, его уволили. Он был наладчик деревообрабатывающих станков, он хорошо знал высшую математику, слух у него был абсолютный, он мог свистеть арию Вагнера. А Вагнер же очень трудный композитор.

Григорий Норштейн, брат Юрия Норштейна, скрипичный мастер РАМ им.Гнесиных: Мама обычно вечером выходила: «Юра! Гарик! Домой!» И мы послушно плелись домой. Поскольку он был меньше, мне казалось все время, что к нему относятся лучше. У нас мама очень властный человек была. «Юрочка, а ты куда идешь? А с кем ты будешь?» Тотальный контроль. И он просто-напросто собрался, ушел из дома. Тогда, видимо, мама тоже получила какой-то урок, что с ним так нельзя. По-моему, ему было лет 17“.

ОБ ОБРАЗОВАНИИ

Юрий Норштейн: „Последние два года учился в художественной школе параллельно с общеобразовательной. После школы, благополучно не поступив в художественное заведение, работал на мебельном комбинате, в 1959-м поступил на курсы мультипликаторов. Мои учителя - это пещеры Ласко, Альтамира, это «Спас» Андрея Рублева, это последняя, незавершенная скульптура Микеланджело «Пьета Ронданини», это «Возвращение блудного сына». Работая на студии, познакомился с моей будущей Франческой, итогом чего стало рождение двоих детей, Бори и Кати, и появление фильмов“.

О „ЕЖИКЕ В ТУМАНЕ“

Юрий Норштейн: Фильм этот мне надоел со страшной силой, вообще принципиально надоел. Голос Баталова - защищающий, терапевтический голос. Вот, собственно, и все. Каждый день ходил Ежик к Медвежонку, однажды он попал в туман и вышел другим человеком. Это история о том, как наше привычное состояние внезапно может перейти в катастрофическое под воздействием каких-то обстоятельств, о которых мы не подозреваем, что они существуют».

Алексей Баталов, народный артист СССР: Мы все подрабатывали, озвучивали, и я тоже пошел подработать. Когда я впервые увидел на экране то, что показывает Норштейн в «Ежике в тумане»… Я не ругаю мультипликацию - пожалуйста, она существует, и замечательные фильмы, смешные. Но это - другое. Это все равно что вы увидели Парфенон. Ничего подобного на свете нет. И если вы это видите и если вы имеете возможность поговорить с создателем, конечно, это невероятно“.

О СЕМЕЙНОЙ ЖИЗНИ

Юрий Норштейн: Весь финал фильма „Цапля и журавль“ - это взаимоотношения мои с моей тещей. Боре было полтора года, он был, в общем, мальчик живой, он как-то схватил веник и стал подметать, как взрослый. Теща у него схватила веник и стала сама подметать. Я говорю: „Не нужно. Ему это интересно, ему это хочется“. - „Я это быстрее сделаю, лучше“. Я говорю: „Конечно, лучше и быстрее, но ему это важнее“. Мы с ней изрядно поругались, она сказала: „Я старая больная женщина, вы со мной так разговариваете!“ Я говорю: „Напротив, вы - молодая и красивая женщина“. Тут она вспыхнула и ушла. И я утром рано еду на работу, смотрю, идет моя теща в платочке. И я, мимо нее проходя, сунул ей зонтик и пошел к станции. Вечером приезжаю домой, мне Франя рассказывает: „Представляешь, пришла мама и говорит: «Лялечка, я иду, вдруг какой-то мужчина мне дает зонтик. И вдруг я понимаю по зонтику, что это Юра». Я сразу себе живо представил сцену, как она сняла платок, стряхнула свой плащишко, посмотрела на себя в зеркало и сказала: «Собственно, а что он сказал такого? Он сказал, что я - молодая и красивая женщина».

Людмила Петрушевская, писатель, лауреат Государственной премии РФ: Когда они женились с Франечкой, я догадывалась, какая тяжелая была у него жизнь. Он - человек без высшего образования. Какая зарплата у мультипликатора? Ну 100 рублей. Да еще и без копейки. Вошел в семью, где глава семьи был профессор, а теща была профессорша, жена профессора. Это была адская жизнь, я вам честно скажу. Двое детей сразу, один за другим. Да еще и профессор ушел из семьи. И все это Юре на плечи“.

О „СКАЗКЕ СКАЗОК“

Юрий Норштейн: Я на „Сказке сказок“ пережил катастрофу, у меня было ощущение, что мне легче покончить собой, только не продолжать работу. Говорю кинооператору и Франческе, конечно, своей: „Ребята, фильм идет не туда“. Фильм закрыли на месяц. Я для себя решил: если я найду ход, значит, будем продолжать. Не будет - все, моя биография закончена на этом. Вы можете представить, что я пережил? Я потерял голос, у меня было несмыкание связок - таково было внутреннее напряжение. Кино - жестокая вещь. И выйти можно к какому-то новому результату через это страшное перенапряжение.

Мне приснился сон, будто я лечу над землей, подо мной, я вижу, бегут люди, а из живота у меня жгут молнии, которые жалят этих людей, а у меня страх: я же их могу убить. Я проснулся, окна были открыты, бушевала гроза, молнии били в землю, снопы воды заносило в окна. Это было какое-то светопреставление. На следующий день я приехал к Фране, уже светило солнце. Я ей рассказал сон, она сказала: „Это из тебя гадость вышла“. Мы с ней пошли гулять и вдруг в траве, такой молоденькой нежной траве, которая колышется от малейшего дуновения ветра, мы нашли белый гриб. И когда мы пришли домой, я вдруг взял лист бумаги, сел и раскадровал зимний эпизод, которого не было в фильме. И сразу пошло, и я понял, что спасен».

Людмила Петрушевская: У нас была запрещена «Сказка сказок». Как Юрка закончил фильм, так его и запретили. Вызвали на помощь Сергея Юткевича, великого режиссера, и он говорит: «Ну что? Фильм надо перемонтировать, убрать все, что там касается рыбы, - это все лишнее». Тут я встала и говорю: «Я при таком присутствовать не желаю!» И ушла, и хлопнула дверью. Юра: «Никакого закадрового текста, никаких изменений. Этот фильм будет во всех музеях мира. Все. Выключай телефон, не отвечай ни на что». И тут он мне звонит и говорит: «Ты стоишь или сидишь?» Я говорю: «Сижу». Он говорит: «Мне дали Государственную премию».

О РАБОТЕ НАД ФИЛЬМОМ ПО ПОВЕСТИ ГОГОЛЯ «ШИНЕЛЬ»

Юрий Норштейн: «Сказка» в 1979-м была закончена, 1980 год мы со сценарием сидели, и в 1981-м в январе я уже начал фильм. Я, конечно, был наказан за свое легкомыслие. Если бы я понимал все пространство, я бы вообще, может быть, не стал делать. Я стал понимать весь ужас этого пространства под названием «Шинель», тогда когда уже вошел туда с ногами. Я столкнулся с черной дырой в буквальном смысле. Сколько мне приходилось перерабатывать материала, биться головой об стену в самом прямом, а не фигуральном смысле. Миллиметры - они выбивались буквально зубилом по камню.

В «Шинели» происходит убийство живого существа. Живое существо имеет право на жизнь, чтобы у него была теплая шинель, чтобы ему не было холодно. Еще один момент, который для меня гораздо более катастрофический, что сам Акакий Акакиевич не способен ни на какое сочувствие, ни на какое сострадание. Космическая глухота.

Поскольку мы не выполнили план, мы не сняли фильм и все прочее, нас турнули из павильона, который мы с Жуковским сами, практически своими руками делали. Фактически меня выгнали со студии, заставили подать заявление об уходе. А дальше - тишина практически на восемь лет. С помощью авторитета Ролана Быкова мы получили помещение для нашей студии, где мы и работаем. Первую съемку мы сделали уже в 1994 году в этом помещении. Но что такое переехать и создать заново студию? Это Вселенную надо создавать. Фактически я переехал жить на студию. Франческа жила на даче. Все это совпало с развалом страны“.

Отар Иоселиани, кинорежиссер: „Шинель“ - это длинная, очень кропотливая работа. Это сродни Пьеро делла Франческа, это сродни Джотто. Поднимаясь на высокую гору, никогда не надо смотреть на вершину. Окажешься на вершине, и тогда наступит печаль, и грусть, и тоска. Но оглянешься - и вдруг какая-то красота вокруг, какая прелесть, ты взошел. Гоголь не знал, что из этого кто-то сделает произведение еще более глубокое. „Шинель“ - не анимационный, не мультипликационный фильм, это крест, который он несет. Законченный Акакий вызовет у меня тоже досаду, потому что будет все кончено и все ясно. Мне радостно, что мы живем в ту эпоху, когда живет Норштейн».

О КНИГЕ «СНЕГ НА ТРАВЕ»

Юрий Норштейн: Приходит страшная мгла жизни, и глубокая сокрыта в том тайна: не ужасна ли жизнь без подпоры прочной? У Гоголя ответа нет - ответ в тебе, и он только твой. Гоголь, в сущности, средство познания самого себя. Работа над книгой пошла лет за восемь до выхода ее в печати. Книга - это то, что кормит нашу студию. Если бы не Андрей Ильич Казьмин, книги бы не было. Это было его решение издать «Снег на траве».

Андрей Казьмин, с 1996 по 2003 г. - президент Сбербанка России: Это как Святое Писание: в любой момент открываешь, и ты обязательно что-нибудь находишь сообразное твоему состоянию души. На мой взгляд, он сам как библейский пророк, поэтому, если бы к этому было больше некоторого внимания и поддержки того же государства, ощущение востребованности было бы лучше. Если вы воспитываете такого зрителя, поколение, которое не читает книг, не смотрит серьезного кино и не может отличить искусство от фантика, потом не нужно разводить руками и говорить о том, что у страны нет национальной идеи“.

Паола Волкова, доктор искусствоведения, профессор Высших курсов сценаристов и режиссеров: Книга его „Снег на траве“, два тома, имеет точно такое же значение, как и его фильмы. А может быть, еще сильнее. Она для любого читателя. Читая ее, вы совершаете погружение в пространство всемирной культуры, никого ничему не уча, не морализируя, Павлик Морозов - это хорошо, это не очень хорошо или это очень нехорошо? Она объясняет, зачем вообще искусство нужно. А зачем человечество вообще сгорало на огне собственных страстей, инквизиции, НКВД? Для чего, во имя чего? С уборщицей в подъезде или с президентом Норштейн говорит одинаково. Точно так же он общается в своей книге - одинаково».

О ВРЕМЕНИ

Юрий Норштейн: Время для меня сейчас абсолютно чужое, это понятно. Потому что я живу не в своей стране. Я считаю, страна захвачена. Они не прошли школу сочувствия к человеку, они исключительно только хватать, приобретать, брать, убивать. Капитализм - самая омерзительная система в смысле человеческих взаимоотношений. Это так же омерзительно, как брачный контракт. Мы стали подозрительны друг к другу, мы разъединились. Это ужасное состояние, когда ты утром просыпаешься и думаешь: «Боже мой, еще один день впереди». Понятие «Закончить фильм» - оно просто сейчас пока не может во мне быть, потому что мне сейчас после долгой спячки надо нормально начать работать, войти в тот самый поток, когда тебя уже несет. Я чувствую просто перед собой бетонную стену. Конечно, мне здесь никто не поможет - только я сам.